Мамкино наследство

-А куда ему было деваться? Добрался с помощью добрых людей.  Упал перед нею, Матушкой, молился. Долго молился. Не осталась она равнодушной к его молитве. С тех пор как отрезало. Ни капли в рот не брал. Подвизался в монастыре. Дело нашел себе по сердцу. У него ведь руки были – золотые.  С тех пор в Серпухов народ идет, к «Неупиваемой чаше». Почти сто сорок лет икона исцеляет. А ты говоришь – доска.

-Внушение! Сейчас еще круче. Кодируют!

-Эх ты, темнота! Круче! Кодируют! Не дай Бог такое. Кодирование – тот же плен. Все равно сам за себя не отвечаешь. Тебя кодируют, как подопытного кролика. Тобой распоряжается кто-то. А ты? Сам ты кто? Сам ты для чего? Можешь принять решение. Можешь?

-  Тише ты! Не кипятись! Чего заскрипел? Люди спят.

-Да знал я одного закодированного. На год сдался. Терпел, а год прошел, бегом помчался за бутылкой. Это болезнь.  А мы все осуждаем – пьяница, пропойца, пьянчуга, пьянь подзаборная, алкаш, выпивоха,  тихий алкоголик. Все ругаем, все измываемся. А ты представляешь, что кто-нибудь будет обзывать так астматика или язвенника?

-Сравнил. Эти же по своей воле. Никто их пить не заставлял. Ну, твоего Петюню, то бишь,  Петра Палыча.

-Душа болела у Петюни. Душа. Вот он ее в водке и отмачивал. Деревенский Петюня,  оторвался от дома, от корней, от икон, от брата близнеца. Сиротой остались рано: батька, за ним мать через несколько лет потеряли. Хорошо, тетка пригрела. Да все равно, родную мать разве заменит кто-нибудь? Батьки нет - полсироты, а матери нет – полная сирота.

-Это так, с этим не поспоришь.

-Да еще реклама эта кругом. На соседнем доме, где магазин «Чарка» плакат на всю стену:

 «С нами даже будни становятся праздником!»

-Не врешь? Так и написано?

-Чего врать! Так и написано. Покупай в любое время дня и ночи. Магазин круглосуточный. Праздник круглосуточный. А потом дети праздника рождаются. Замкнутый круг.

 

***

-Ну  что, проснулся, пьяница  проклятый?

-Пьяница проспится, а дура – это надолго!

-Давай, давай, что ж ты  к дуре то прилепился?  Все соки выпил? Хоть бы ты, Петька, совесть поимел. Пашка от водки загнулся, а ты в очередь встал. Хоть бы выводы делал. Вы же с ним -  одно? Не страшно?

-Не лезь, Зинка, под шкуру, итак тошно. Дай тридцатник, пойду пивка куплю!

-Щас, два тридцатника. До получки сотня осталась, а в холодильнике мышь повесилась. Петька, иди ты хоть поработай куда. Сил уже нет тянуть на себе весь дом!

-Ты знаешь, Зинуля, что у меня здоровья нет! Я, можно сказать, инвалид. Мне больше трех килограмм поднимать нельзя, доктор сказал.

-Вот ты больше поллитры и не поднимаешь.

-Эх, женщина. Никакой в тебе жалости, никакого сочувствия. Я, можно сказать, сирота. Пашку, родного брата потерял. Теперь моя очередь.

-Хватит давить на жалость!

-Дай тридцатку, Зина. Ты меня теряешь.

-Туда тебе и дорога!

-Злая ты, Зина.  Как без мужика будешь? Кто тебе  стакан воды на старости лет подаст?

-Воды он мне подаст на старости лет. Я ему водки стакан, а он мне воды. Бартер. Не старость – сказка. Иди, Петька, иди. Я звонила Валентине. Им в магазин грузчик нужен. Она тебя берет с испытательным сроком.