-Младших
тетка, сестра матери Прасковья забрала, а Лидка уже в городе училась, а потом
и вовсе замуж ушла. Заколотили окна мои - и ослеп я, Петрович. Ослеп.
-А в городе
как оказался? – вступила в беседу Тарасовна.
-Так и
оказался. Хлопцы выросли, уехали в город. Как детей бросишь? Один я у них от
прошлой жизни. Вот и махнул за ними.
-Нашел?
- Нашел, да
вместе не собрал. Как горошины из стручка рассыпались, рассорились. Про Лиду
вообще не знаю. А мальцам такие женки попались! Беда! Разругались в пух и прах.
Из-за чего - и не помнят. Петьку от Пашки оторвали по-живому. Разве можно
близнецов так разлучать? И видеться запрещали. Они же все о деревне мечтали.
Пашка уехал. Один. Да не осилил. Умер от водки.
-Деревня
далеко?
-Да
тридцать километров. Не расстояние по нашим-то временам.
-
Пристроился я к Петюне, самому махонькому. Так и живем.
-Петюня –
это Петька что ли с первого подъезда?
-Какой тебе
Петька? Петр Палыч.
-Знаю
Палыча твоего.
-Но-но! Не
скрипи, не осуждай. Знаю, что подумал. Пьет. Да, пьет. Без корней остался.
Корни там, в доме с заколоченными окнами. Ты видел дерево без корней? Так,
кустик.
-Да.
Безнадега полная, Петрович.
-Да не
безнадега! Не безнадега! Икона мамкина там в деревне на чердаке. До сих пор
лежит. Боюсь я. Не сплю ночами. Дом тот вот – вот завалится. А икона, она там.
Ждет.
-Так и
ждет?
-Ждет.
-Не
дождется. Петюня, небось, атеист.
-Да кто его
разберет? Пленный он.
- Как это?
-А так,
раб. К водке попался. Все, с концами. Пожизненное заключение. Отбывает срок.
Сколько там осталось, один Бог знает. А дома там, в деревне, «Неупиваемая
чаша».
-Что это?
-Эх,
темнота. Икона Богородицы, заступницы вот таких сирых пленников. Знала бабушка
его и матушка, что страдали мужики с роду от этой напасти, вот и появилась в
доме эта икона. Спасала по молитвам и вере.
-Что икона?
Доска разрисованная. Напридумали.
-Эх ты! А
еще дом! Икона – живая. Она же душа поколений. Икона – Евангелие в красках. От
иконы льется евангельский свет. Это видеть надо. Не смотреть, а видеть.
-Откуда она
явилась?
- В 1878
году одному крестьянину Тульской губернии. Пьяница был горький. Таких на Руси в
то время единицы были, не то, что сейчас. Пропил все. А ведь мастеровой был
человек. Водка сгубила. Даже ноги отнялись. Приснился ему старец однажды,
посоветовал добраться до Серпухова, до мужского монастыря.
-И что он,
послушал?