Мамонт

Эту песню Мамонт любил особенно: недавно он провёл домой телефон. И названивал ежечасно – с антикварами сообщался междометиями, с друзьями «по фене», с невестой как бы прилично. Следующий за нами автомобиль вёл засупоненный в зарубежную замшу Керя.Посаженным отцом жениха был сам начальник винцеха. Мы с моим директором были дружками, а Керя – аж тамадой. Мамонту ужасно хотелось, чтобы свадьба прошла «аньтилигенно», и он несколько раз тайно со мной советовался. Уверял, что «за своих» он надеется – люди вполне культурные. И точно, приглашённые урки были отобраны по принадлежности. Они вежливо улыбались, сидели величаво, как лорды, пили «сухость» маленькими глотками и зорко присматривали друг за другом. Гости со стороны невесты, на которых с непривычки не надеялся Мамонт, тоже не ударили лицом в грязь: уж кто-кто, а торговые люди вести себя за столом умеют. Когда поздравляли «молодых», к Мамонту подскочили две дочки и два зятя невесты. Они по очереди бойко расцеловали «папу». Он прослезился и заявил невесте, что всё его состояние со временем будет «ихое». Перед свадьбой я ломал голову, чем бы удивить жениха: никакие подарки не годились, у Мамонта было всё. И я додумался подарить ему перочинный ножик. Когда-то в армии мне вручил эту вещицу – от себя лично – наш генерал, восхитившийся мной на автогонках. Ножик был астрономически дорогой, швейцарский, со множеством прибамбасов, а два его лезвия особой стали вовсе не нуждались в заточке и без усилия рассекали подброшенный лист бумаги. Но главное – на перламутре ручки ножа горели золотом генераловы инициалы и слово «майор». Генерал, конечно, был когда-то майором, но никак не мог знать, что его инициалы совпадут с инициалами Мамонта-лжемайора. Вручая подарок, я продемонстрировал гостям фокус резания бумаги в воздухе.И громко прочитал надпись на перламутре.

Медовый месяц молодожёнам взбрело провесть на юге. Вместе с нимирадостно подхватились туда мой директор и начальник винцеха с жёнами. Мамонт настойчиво приглашал и нас – с условием, что я пригоню туда его машину. Все расходы на наше содержание он охотно брал на себя. Но это было уж слишком. Одно дело – по-соседски погулять у него на свадьбе, но совсем другое – стать его служкой. Я ответил ему, что захворай он – я, пожалуй, и отвёз бы его на юг, а машину не погоню. Мамонт, вместо того, чтобы разозлиться вконец, к вящему моему неудовольствию зауважал меня ещё больше. Добавил даже, что пошутил, что я для этого дела не гожусь, а машину отгонит Керя.И что Керя уже три раза мотался «на в юга», «свёз туды околь аж кубометра капусты и рыжья». И сторговал Мамонту «ет-та, вилу в два етажа». Сейчас там Ванька Плаха на шухере на мазлах сидит, весь в дорогом прикиде. Здесь-то у него родни нету, а Мамонту он «завсигда браток», оба они сиротки. Разговор наш происходил на улице, у ворот. Тотчас, как собака на свист, явился Керя с портфельчиком в грубой лапе, очень не сочетавшимся ни с фигурой Кери, ни с его красной мордой.Молча расселись на скамейке – и Мамонт вдруг объявил:

– Канаю отсель навовсе.

И протянул мне связку ключей: от своего дома, от бани, от сарая, от подвала и от ворот, и я подумал – поручает присматривать за домом. Мамонт взял у Кери портфельчик и подал мне:

– На, владай. Не на торги же мне хрень ет-ту выставлять, в натуре! Сьмех один. Запущай бабу заместо кошки впередь сия – и ништяк! Сходишь с ет-тими ксивами к нутарьюсу, погоняло своё посновишь… ну, там оне натырку сами тие дадут…За всё уплочено, за тилифонт ет-та, тожа не сумлявайся, не отрежут, Керя и тама ушустрил, нумерь пересменял – штоб блатата вас не доставала… Въехал?

Я въехал – Мамонт дарил нам дом. Он явно хотел выразить всё это другими словами, но пересилить себя не смог. А я растерялся так, что попросту онемел. Впрочем, ждать от меня благодарных слов Мамонту и в голову не пришло – в уголовном мире это не принято, всякая помощь принимается молча, и по возможности затем отрабатывается. Но я же не уголовник, меня-то «этикет» не касается. Я поднялся, встал перед Мамонтом и хотел поблагодарить его – но вместо этого вдруг заплакал. От неловкости засмеялся – и вышел какой-то вой. Я посмотрел на Мамонта: не подумал ли человек, что я его передразниваю? Керя был крайне изумлён, а Мамонт совершенно спокойно предложил:

– Айда, мазлы остатние надо загрузить. Мы с Керей бабу мою под сумалёт подкинем и прям оттоль, с еропорту – с мазлами да на в юга.А бабу Плаха тама подхватит на такси и за вилу обрадоват иё.

Мазлы – громадные чемоданы, числом три, стояли рядком в «сенях», верней – в холодной прихожей. Каждый был заклеен бумажкой и засургучен милицейской печатью. Мамонт пнул крайний чемодан: