Маморитаи (СИ)

— Кхм, — задумчиво поджал губы Ооноки — Не нравится мне это… Но я в деле. Умеет девчонка навести жути, хм… Я этого не говорил!

— Конечно, — ухмыльнулась Мэй и повернула голову к молчаливому Эю — А вы? Сомневаюсь, что ваша гордость уцелеет, но хоть в этот раз умерьте её.

— Изуна убила моего брата. Грозиться стереть с лица Земли мою деревню, да что там: весь мир, — странно спокойно сказал Райкаге — Она сошла с ума. По опыту знаю, что свихнувшаяся шиноби и нукенины самые опасные. Они потеряли человечность, потеряли мораль, потеряли себя. С подобными необходимо разбираться резко, как вправляют кость. К сожалению, кое-кто, — с намеком посмотрел на Цунаде — Допустил развитие гнойной раны.

— То есть вы согласны? — перебила Сенджу нарочито скучающим тоном.

— Дай договорить, девчонка!

— Какая я тебе девчонка, маразматик?! — выставила кулак в угрожающем жесте Сенджу.

— …— Эй покосился на всколыхнувшуюся грудь и отвернулся, все наблюдатели с ехидством заметили красные уши — В любом случае выбора нет.

— Мы, самураи, тоже примем участие в войне, — ошарашил Мифуне — Если масштаб угрозы такой, какой я представляю, то весь мир содрогнется от катастрофы.

— Весь мир? Вы преувеличиваете, — фыркнул Ооноки, повел плечом.

— Для Альянса необходим Лидер. Предлагаю избрать на эту должность Хокаге-доно, — не повел и бровью от замечания Мифуне.

— Аргументируйте, — наклонила голову Мизукаге.

— Цучикаге-доно, при всем моем уважении, стар, его взор затуманен временем. Кадзекаге-доно наоборот, чрезвычайно молод и не имеет опыта ведения военных действий. Райкаге-доно не отошел от смерти брата, вспыльчив и отдает предпочтение силе. Вы, Мизукаге-доно, знаете что такое гражданская война, но не участвовали в командной должности в широком масштабе войны. А Хокаге-доно достаточно уравновешена, опытна и сильна для разумных решений.

— Что же, — хихикнула от перекошенного лица Райкаге Мэй — Ваши доводы имеют под собой подоплеку.

— …— Ооноки цыкнул, но принял сказанное главой самураев — Кадзекаге, Райкаге, вы согласны с этим?

Гаара безмолвно кивнул, а Эй скрипнул зубами.

— Из-за Конохи мы вляпались в дерьмо, а вы настаиваете на назначении лидером Хокаге? Это бред!

— Успокойся, Эй, — нахмурилась Цунаде — Все претензии выскажешь позже. Слишком мало времени на твои истерики.

— Какими бы резкими слова Хокаге не были они правдивы, — раскрыла рот раньше Эя Мэй — Если нет возражений, то перейдём к более несущим вопросам.

— Да, — закряхтел Ооноки, ухмыляясь — О сформированном Альянсе и патовой ситуации с Изуной мы должны сообщить Даймё.

Итачи вздохнул, перевел взгляд на идущий снегопад с подвывающим ветром за пределами дыры, краем уха прислушиваясь к разговорам Каге. Погода набирает обороты. Что-то подсказывает ему: грядет буран.

***

По чистым дорожкам аллеи мягко спадали желтеющие листья с ровным рядом высаженных деревьев. Вдоль идущих прохожих приколочены удобные лавочки с мусорными баками. На бульваре распространена жужжащая слабыми шепотками тишина, отдаленная от гомона центра Конохи, словно совершенно иной мир, где горожане, не ведавшие о скорой войне, проводят время с близкими, друзьями, партнерами и родственниками — самое то в безоблачную, солнечную, осеннюю, почти безветренную погоду. Небеса удивительно сверкают бирюзой, укрывая летающих в нём птиц.

Единственный, кто одиноко отдыхал на аллее был закутанный в пальто, с длинными, скованными резинкой, черными волосами шиноби. Он выбрал лавочку в отдалении от снующих людей, которая была спрятана в глубине бульвара для подобных ему людей.

Итачи выдыхал прозрачное облачко пара, любуясь шелестящими ветвями окружавших его деревьев. Он наслаждался иллюзией спокойствия в родной деревне, но изнутри все равно снедала тревога. Причин столько, что не счесть: война, справки, выписки, диагноз ирьенина, к которому он недавно ходил после наказа Цунаде — а ведь Итачи при ней лишь легонько кашлянул — полуразрушенный клановый квартал, семейные счета в банке, замороженное наследство родителей, избегающий его Саске и подобно вишенке на торте — проинспектированная квартира Изуны. Её не трогали все года отсутствия сестры — непонятные для него суеверия? — поэтому все вещи сохранились, будто Изуна вышла на пять минут, а не предала Коноху, став нукенином. Их осталось достаточно, чтобы понять: Изуна сбежала, прихватив всё снаряжение, а на бытовые и личные вещи она не обратила внимание, коих без того было мало.

Хруст листьев под подошвой отвлёк Итачи от созерцания прекрасного. Он не повернулся. Рядом смахнули несколько листьев с лавочки и сели на другой стороне, словно незнакомцы.

— Я думал, ты не хочешь меня видеть, — прохладно заметил Итачи, услышал независимый фырк, столь знакомый и родной с детства.

— Это всё ещё так, — почти шептал Саске, кутаясь носом в шарф — Я видел тебя в больнице. На собрании Изуна ранила тебя?

Итачи вздохнул, задумчиво глядя в небо сквозь прикрывающие его кроны. Он распахнул пальто и достал из внутреннего кармана смятую пачку исписанных кривым почерком листов, положил их на лавочку и подтолкнул к брату.