Мамусик против Ордена Королевской кобры

— Так вы же сами сказали, что его назвали в честь брауншвейгской колбасы, — заметила я.

— О, ну что вы, Любовь Васильевна. — Яков Матвеевич едва заметно усмехнулся уголком рта, отчего я почувствовала себя глупее некуда. — Брауншвейг-Вольфенбюттельский — это аристократическая фамилия, знаменитая в Германии. История этой семьи уходит корнями в тринадцатый век. Герцоги, носившие эту фамилию, на протяжении сотен лет правили процветающим немецким княжеством.

— А как же колбаса? Она же тоже брауншвейгская?

— О, это всего лишь малозначительный эпизод в истории города Брауншвейга. — Яков Матвеевич пренебрежительно тряхнул головой. Серебристые виски смотрелись благородно, словно он сам был наследником герцогского титула. — Ее действительно придумали в Германии в середине восемнадцатого века, но на протяжении последних ста лет этот мясной деликатес производят только в России… Ну что, с колбасой разобрались? Можем продолжать?

— Можем, — разрешила я. — А еще конфеты у вас есть?

— Разумеется, несравненная Любовь Васильевна. — Откуда-то из-за книг Яков Матвеевич достал новую коробку. Ага, с обсыпкой из кокосовой стружки! Это я люблю. — Итак, герр Фридрих был сыном очередного брауншвейгского герцога. Младшим, так что на княжеский трон он мог не рассчитывать. Однако его ждало блестящее академическое будущее — он был талантливым ученым, с детства увлекался химией и биологией, его звали преподавать естественные науки в Кёльнский университет. И он готов был принять приглашение.

— Что же его остановило? — без особого интереса спросила я. Без особого — потому что, во-первых, я сильно увлеклась новой партией конфет, а во-вторых — подобные истории мне не очень-то по душе. Где, спрашивается, несчастная любовь? Где ревность обманутого мужа? Где подмена невест в последний момент? Где все те драматичные повороты сюжета, коими так богат мой сериал про марокканских принцесс?

— Его остановила смерть его племянника — Иоанна Антоновича, известного также как Иван Шестой, Император и Самодержец Всероссийский, — провозгласил Яков Матвеевич, выскребая ложкой остатки варенья из блюдечка.

Ага, мелькнула у меня мысль, а вот, кажется, и тот самый драматичный поворот.

— Да, сын брата Фридриха, Антона Ульриха, был заколот в Шлиссельбургской крепости в возрасте двадцати трех лет, — продолжил Яков Матвеевич. — У Ивана Шестого вообще был несчастливая судьба. Он стал российским императором в младенчестве, правил чуть больше года, после чего его свергла дочь Петра Великого, Елизавета, и навсегда заточила его в тюрьму.

— Батюшки-светы! Кошмар какой! — охнула я. Вот это я понимаю, драма! Очень даже похоже на злоключения марокканских принцесс. — Представляю, как недовольны были немецкие родственники Ивана!

— Не просто недовольны — в ярости, — подтвердил Яков Матвеевич. — Они полагали, что у Ивана было больше прав на российский престол, чем у Елизаветы Петровны.

— Почему?

Знанием истории я никогда не отличалась. У меня другие сильные стороны. Мудрость, например. Или, скажем, способность приготовить вкусное блюдо из любых продуктов. Или умение подобрать эффектный наряд.

— Не буду углубляться в сложные родственные связи российских монархов, но известно ли вам, что у Петра Первого был соправитель — так называемый «старший царь» Иван Пятый? Специально для них был построен особый трон с двумя сиденьями.

— Конечно, все это мне известно! — уверенно заявила я, хотя об этом старшем царе слышала впервые в жизни. Что за нелепица — трон с двумя сиденьями! Они бы еще зубную щетку с двумя головками соорудили.

— Словом, Иван Шестой по материнской линии был потомком старшего царя, а Елизавета — потомком младшего царя. Рассудительные немцы сделали из этого факта закономерный вывод: Иван главнее Елизаветы.

— Да, логика железная, — задумчиво согласилась я, допивая вторую чашку чая.

— Тем не менее, брауншвейгцы повели себя благоразумно и не стали вмешиваться в выяснения отношений между амбициозными русскими. Однако терпение их лопнуло, когда они узнали про гибель юного Ивана в тюрьме. Ходили слухи, что его смерть была делом рук — не напрямую, конечно — Екатерины Второй, воцарившейся на тот момент на троне.

— С двумя сиденьями? — не упустила я случая блеснуть новообретенными познаниями.

— Нет, с одним, — снова усмехнулся Яков Матвеевич.

— Значит, этот колбасный Фридрих приехал в Россию мстить Екатерине? — трепеща от сладостного ужаса, спросила я.

— Именно, — кивнул сосед.

— Но зачем же она взяла его на работу? С такой-то фамилией? — поразилась я.

— А она и не брала. Он скрывал свое истинное имя. При дворе русской императрицы его знали как Фридриха Карловича Вайсе. Что иронично, поскольку «weiЯe» в переводе с немецкого — «белый», а наш герр Фридрих был обуреваем исключительно черными мыслями.

— И все равно, как же ему удалось стать ее личным поваром? Это как если бы я вот так с улицы заявилась к президенту и попросила назначить меня главным в Кремле специалистом по пирожкам.