Манагер [СИ]

  — Да на меня молиться можно, бессовестный! Я за тобой, как верная жена, через весь мир потащилась! И я не святая при этом? — Рила нешуточно врезала мне рукой по голому заду, отпечатав на нём чёткий рисунок её, довольно крепкой руки — сейчас оторву тебе всё, чем ты думаешь! Вы, мужики, всё-таки неблагодарные скоты!

  — Ладно, ладно — святая! — пробурчал я — давай вставать — нам ещё неделю тащиться до столицы, время-то уже небось к обеду.

  Мы оделись в приготовленную чистую одежду — её занесли, как сказала Рила, ещё спозаранок, и пошли поднимать наших спутников.

  Как и сказала моя подруга — поднимать их было нечего — и правда — все торчали у Рункада и находились в различной степени потрепанности и веселья. Карнук был почти здоров — о его ранении напоминал только уродливый шрам с впившимися стежками шва — мне вчера некогда было выдёргивать нитки, так что скоро ему предстояла неприятная процедура — он вполне мог отвечать на вопросы, главным из которых было — как он выжил в море?

  Впрочем — он и сам не знал этого. С его слов, набежавшая волна врезала его головой о бочку с маслом, а после этого он уже ничего не помнит — очнулся только тут, в гостинице, на постели возле Рункада. Да, смутно помнит какие-то голоса, какие-то фигуры, но ничего конкретного сказать по этому поводу не может.

  Я ещё раз подивился превратностям судьбы — погибло множество народа, корабелы, которые плавали, как рыбы, а пацан, который и плавал-то едва-едва, выжил и не утонул даже после страшного удара по голове, после которого и олимпийский чемпион по плаванию лёг бы на дно, как топор. Можно по всякому об этом судить — удача, или рок, или божественное провидение, но многим вещам нет объяснения ни в этом мире, ни в другом. Гибнут подготовленные, сильные люди и спасаются случайные, абсолютно, казалось бы, не приспособленные к жизни — почему так? Кто знает...божественное провидение.

  — Давайте подниматься, завтракать и пора в дорогу! Отдохнули и хватит! — я решительно распахнул дверь комнаты Рункада и зашагал вниз. За мной, как выводок утят, последовала вся остальная братия. Усмехнулся — что-то я быстро обрастаю собственной челядью, эдак скоро денег на прокорм многочисленной своры не хватит!

  Мы спустились вниз — трактирщик встретил меня дежурной улыбкой и сказал:

  — А ваши уже уехали! Вы ещё надолго тут задержитесь?

  — Кто уехал? — не понял я, и сердце моё заныло в ожидании неприятностей.

  — Ну ваши люди, с которыми вы вчера приехали! — недоумевающее сказал трактирщик — они сказали, что вы велели забрать сдачу, что у меня осталась от ваших денег, запрячь повозку и выехали, когда ещё только рассветало! Как, разве вы ничего не знаете?

  Я уселся за ближайший столик и бессильно положил руки на колени — ну что сказать, человеческое паскудство не имеет ни границ, ни времён, ни ограничений по нахождению в каких-то мирах. Плакали наши шесть тысяч монет. Плакали все мои усилия — скоты нормально нас обнесли, как лохов.

  Мои ребята притихли, чувствую неладное, а Норсана даже пустила слезу, захлюпав носом — поняла, что придётся тащиться пешком, вместо того, полёживать на боку или сидеть в просторной повозке. Глянув на хмурых ребят я усмехнулся и подмигнул им:

  — Ничего, пешочком пройдём! А ублюдки всё равно будут наказаны за свою подлость — не нами, так богами! Сейчас завтракаем, закупаем продуктов в дорогу и пошли! — и добавил по русски под нос — ничего, наши деды вон пол-Европы прошагали, Берлин брали — и живы, нас ещё сделали, таких хороших! Выживем.

  Мы плотно поели, уложили в купленные тут же, у трактирщика, рюкзачки продукты и питьё — со значительной скидкой, которую я выбил с него за участие его персонала в угоне нашего транспорта — кто ему говорил отдавать повозку? Я вообще могу подать на него жалобу в столицу, и мало ему не покажется!

  Через час мы шагали по дороге, топча её крепкими кожаными сапогами.

  Идти было приятно, лёгкий прохладный ветерок холодил щёки, а солнце грело ласково и приятно, не так, как на лесоповале в джунглях, или на раскалённых улицах Скарламона. Вообще — мне тут нравилось, климат более приличный, и в частности — окружающее чем-то напоминало средние века Земли где-нибудь в Европе, когда как Арканак больше походил на Африку или Южную Америку.

  Всё-таки я человек европейский, и хотя и привык за годы жизни на Арканаке к влажной удушливой жаре и раскалённому воздуху, но всё-таки предпочитал климат средней полосы. Всё равно, конечно, придётся возвращаться в Арканак — но почему, пока что, не пожить тут, на Арзуме? Несколько лет, к примеру. Надо будет это обдумать...

  Мы перешли каменный мост через реку и зашагали дальше, всё больше приближаясь к столице Арзума.

  Дорога зашла в сумрачный хвойный лес, выросший на склонах горы, и потянулась дальше, сжатая пологими склонами — этой дороге, похоже на то, было многие сотни, а скорее всего — тысячи лет. Множество копыт, ног и колёс выбили в земле плотную утоптанную «канаву» дороги, прорезающую лес, как будто его прорубили гигантским топором.