Манагер [СИ]

  Мы слезли с повозки — Рункад передал поводья Риле, опытной в обращении с загарами, и подошли к воротам большого поместья, окружённого тенистыми деревьями.

   Ворота были закрыты, и Рункад дважды со всей силы врезал ногой по входной калитке сбоку от ворот. Калитка вздрогнула от ударов, за ней послышалось ворчание грубого мужского голоса:

  — Какая скотина там так долбит в калитку?! Сейчас выйду, палку сломаю о рёбра! Кто ещё тут припёрся? — калитка раскрылась и из неё вышел здоровенный кряжистый мужик с седыми усами — лет шестидесяти пяти, не меньше. Он был рассержен, замахнулся на Рункада палкой, вгляделся, и с криком выронил палку из рук:

  — Молодой господин! Живой! А мы думали, что вы погибли, ваша мать убивается до сих пор, а отец весь седой стал! Ай-яй, как вы могли так поступить со своими родителями! Идите, скорее, я сейчас им доложу!

  Мужик убежал внутрь дома, как атакующий вепрь, а Рункад, украдкой смахнув слезу с глаз, сказал мне тихонько:

  — Ну не болван ли я, а? Что натворил! Пойдёмте, господин Манагер, поприсутствуете при том, как я буду получать порцию трёпки, и за дело, надо сказать! Заслужил, получи, не правда ли?

  Я согласно кивнул головой, и шагнул следом за парнем во двор, вымощенный гладкими розовыми плитами песчаника — смотрелось очень красиво, с клумбами цветов и небольшими водоёмчиками, прихотливо разбросанными на территории не меньше гектара...богатенькие люди — подумалось мне, и вкус имеют, очень гламурненько выглядит...

  Во двор высыпала толпа толпа народа, во главе со стройным высоченным мужиком, похожим на постаревшего Рункада, женщина — я понял — его мать, кинулась к блудному сыну и стала рыдать, поглаживая его по щеке, обезображенной шрамом.

  Отец, с бледным лицом подошёл к нему, не отстраняя мать обнял одновременно и сына и жену, а потом, неожиданно, резко ударил ладонью ему по щеке:

  — Как ты мог?! Мать чуть не умерла, думала, ты погиб! — потом он опять обнял сына и долго не отпускал его, похлопывая по спине большущей ладонью.

  Глядя на это воссоединение поколений, у меня даже в глазах защипало — вспомнились мои родители, бабушка с дедушкой — я-то их никогда теперь не увижу, скорее всего...как они там? Бегаю тут, пыряю уродов палкой, выживаю и не подумал ни разу — а как они там, без меня-то? Небось тоже плачут...от этих мыслей я ещё больше расстроился и чуть не зашмыгал носом, потом опомнился, взял себя в руки и продолжил смотреть представление спектакля «Возвращение блудного сына».

  Папаша перевёл взгляд на меня, осмотрел с ног до головы и его глаза расширились от удивления:

  — Кто это, сын? Почему у него наш родовой меч? Как он у него оказался?

  — Мне надо будет многое тебе рассказать, отец. Это мой друг, господин Манагер, он меня спас, выкупив из рабства (Мать парня при этом ахнула от ужаса). Меч у него по праву — я тебе всё расскажу. Может пройдём в дом, чтобы объясняться не на улице — слишком много ушей вокруг. Только вот что — со мной мои друзья, с которыми я прибыл с Арканака, прошу тебя, прими их как лучших гостей — у ворот стоит повозка, пусть они въедут, хорошо? А мы сейчас тебе всё расскажем.

  Дождавшись, когда ворота откроются, повозка въедет во двор и наших спутников усадят за столиком в тени дерева, у небольшого прудика, мы прошли с хозяином дома в его кабинет, где уселись в кожаные кресла, пахнущие каким-то ароматическим маслом.

  — Ну что же, рассказывай, сын. Всё по порядку рассказывай! — мужчина откинулся на спинку кресло и замер в ожидании.

  Рассказ занял не меньше часа, может быть даже больше и прерывался короткими наводящими вопросами отца Рункада — всё в тему и всё по делу, доказывая, что Великими Лордами становятся не так просто — всё-таки какую-то башку для этого надо иметь, и суметь её сохранить на плечах — тоже великое дело, вот и получается — ВЕЛИКИЙ лорд.

  Наконец, Рункад выдохся и хозяин дома принялся за меня.

  Полчаса он расспрашивал меня так и сяк, как будто пытаясь поймать на противоречиях — всё-таки школа придворных интриг не проходит даром. Я спокойно отвечал на все вопросы, прямо отвечал...ну, почти прямо. Рассказывать о Хранителях я не собирался, даже если это какой-то великий лорд...и тем более, если это великий лорд.

  Через полчаса допроса, лорд замолчал, и минут пять сидел не шевелясь, полуприкрыв глаза и ничего не говоря, затем выдал: