Манас великодушный

Тогда сказал Бакай:

— Посмотри на этих связанных, и ты все поймешь. Но пусть говорит Бозуул.

И Бозуул рассказал о коварстве Кокчокеза, о буйстве десяти сыновей Орозду, об отравлении тысячи киргизских воинов, о бегстве и смерти Бая, о нищете матери и жены Манаса.

Слезы обиды и пламя гнева выступили на лицах богатырей, слушавших Бозуула. Старый Джакып не выдержал, разрыдался. Тогда Сыргак, задыхаясь и негодуя, крикнул:

— Бакай! Бозуул! Почему вы не убили Кокчокеза и десятерых буянов? Почему вы не наказали их людей? Как могли вы привести их сюда, чтобы осквернить землю отцов?

Все воины взглянули на Бакая, а тот сказал:

— Я не хотел лишать Манаса сладости праведной мести, поэтому я приказал не убивать их.

Тогда воины взглянули на Манаса и увидели, что у него лик вождя. Манас сказал:

— Развяжите их. Я не хочу, чтобы кровь киргиза, пролитая киргизом, обагрила землю отцов в час возвращения. Не причиняйте вреда ни им, ни их людям. Я прощаю их.

Кокчокез и десять буянов пали к ногам Манаса, жарко благодаря его за милость. Джигиты зашумели, не одобряя поступка Манаса, а старейшины и зрелые мужи поразились мудрости и великодушию киргизского вождя. И тогда-то назвали они Манаса так: «Великодушный».

Когда воины стали наслаждаться встречей со своими близкими, Манас тихо сказал Кошою и Бакаю:

— Поедемте со мной.

Богатыри поскакали за своим вождем. Манас вывел их на вершину горы. Она круто обрывалась высоко над зеленой долиной. Вся земля отцов, из конца в конец, благодатная, благоуханная, раскинулась внизу перед глазами богатырей. Они услышали рев реки Чу, бурно катящей огромные валуны по дикому ущелью и мирно бегущей по степям. Они увидели Иссык-Куль, огромное озеро, чья теплая вода голубела в котловине среди снеговых хребтов. Они увидели многоводную реку Нарын. Они увидели прямо под собой реку Талас, быструю вверху, медленную внизу. Река эта разделялась на рукава, и между рукавами, окруженные со всех сторон водой, зеленели тучные луга.

— Спустимся к реке, — сказал Манас.

Богатыри помчались по невиданной крутизне и достигли берега реки, обильно поросшего камышом. Белые и желтые цветы шиповника, розовая жимолость, красная таволга пестрели вокруг, подобно ковру под ногами царственных елей. Река неслась по каменистому руслу, как песня народа — неведомо где началась, неведомо где закончится.

И Манас спешился и припал к реке, и вода с шумом струилась, касаясь его губ, касаясь его ресниц. И Манас жадно целовал эту воду, суровую, гневную, живую воду родины.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Вторая часть ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ В столице хана ханов ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Этот город был славен всегда.

Что пред ним наших дней череда,
Облаков и веков вереницы!
Он древней, чем седые года,
И потопа густая вода
Не дошла до Железной Столицы.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Пусть девушки из киргизок расставят юрты на лугах своих отцов, пусть юноши из киргизов состязаются в меткости и ловкости, пусть почтенные старики, руководимые Манасом, охраняют свою державу, а пастухи — свои стада, пусть человек совершает людские дела, а трава — травяные, а зверь — звериные, а мы покинем склоны Небесных Гор, мы пойдем по выжженным солнцем пустыням и по ледяным тропам, мы пойдем, радуясь свету дня и не замечая темноты ночи, и время нашего пути будет равно году, а может быть, двум годам, и достигнем мы наконец Железной Столицы — главного города сорокадержавного Китая.

Мы увидим город, опоясанный каменной стеной, и это будет Внешний Город. Мы увидим город, опоясанный железной стеной, и это будет Внутренний Город. Не думайте, что мы сразу же увидим улицы, кишащие толпами прохожих, тысячебашенные златовратые дворцы, украшенные стройными столбами с изображениями богов, темницы с мрачными пропастями, двухколесные повозки, запряженные людьми, — все это мы увидим, когда войдем во Внутренний Город. А во Внешнем Городе мы увидим белые дома, покрытые жженым песком, низенькие чайные поля, тутовые деревья, отбрасывающие огромные тени от листьев на горячие красные дороги; мы увидим пустые тыквы, надетые на ветки деревьев, в этих тыквах сидят черные дрозды с желтыми клювами и поют песню утра; еще мы увидим водоемы, наполненные серебряной влагой; еще мы увидим ворота, множество одинаковых ворот: они воздвигнуты в честь женихов и невест, венчавшихся в глубокой старости.

Мы пройдем под сенью этих ворот и достигнем алтаря, высокого, как вершина горы: это жертвенник Небу. У подножия жертвенника мы увидим старого жреца в алом одеянии; одно плечо и одна рука его голы, и в голой руке держит он молитвенную рукопись, намотанную на круглую палочку. Так мы дойдем до железной стены, и, если стража пропустит нас, мы увидим то, чего не увидим нигде.