Манчестерский либерализм и международные отношения. Принципы внешней политики Ричарда Кобдена

Так и случилось. Кобдену было суждено выступать против плохих законов и плохих инициатив любого рода. Он был рожден не для спокойной жизни, а для борьбы; путь борьбы рано или поздно приводит всех подобных людей, если они неуклонно следуют ему, либо на вершину, либо к подножью Голгофы. Для Кобдена конец наступил в начале 1865 г. Последнюю речь он произнес в Рочдейле 23 ноября 1864 г. Она была посвящена внешней политике; в качестве конкретного примера Кобден взял конфликт из-за Шлезвига и Гольштейна и подверг жесткой критике интервенционистскую политику государств. Выступление было длинным и крайне утомительным; когда оно подошло к концу, оратор признался, что не знал, хватит ли у него сил на всю речь, поскольку он уже некоторое время плохо себя чувствует. Но вместо того, чтобы провести сутки в постели (что, как потом сказал Кобден, ему непременно следовало сделать), он на следующий день участвовал в другом многолюдном политическом мероприятии в том же городе и «провел весь вечер в обмене рукопожатиями и беседах с многочисленными знакомыми». Поэтому, когда Кобден возвращался на Юг, ему оставалось ехать только прямо домой, ибо он опасался, что если остановится в Лондоне, то совсем разболеется.

С этого времени Кобден находился под наблюдением врачей до самого конца, который наступил 2 апреля; через два месяца ему исполнился бы 61 год. В феврале Гладстон, тогда канцлер казначейства, предложил Кобдену от лица лорда Пальмерстона пост председателя Аудиторской комиссии с годовым окладом 2 тысячи фунтов. Сознавая все великодушие этого предложения, Коден тем не менее решительно отказался, сославшись на здоровье и неприспособленность к такой работе. Всего лишь за несколько дней до смерти его деятельный ум по-прежнему находил себе занятие в длинных, наполненных размышлениями письмах к друзьям и знакомым.

Яркая личность и мудрые советы Кобдена стали большой утратой для Палаты общин и всей страны; 3 апреля это благородно признал премьер-министр, давний противник Кобдена: «Даже те, кто сильнее всего были не согласны с ним, – сказал лорд Пальмерстон, – никогда не имели повода усомниться в искренности его убеждений… Сколь бы велики ни были дарования г-на Кобдена, сколь бы велика ни была его энергия, сколь бы выдающимися ни были его достижения, беспристрастность его суждений как минимум не уступала всему этому. Он был человеком честолюбивых замыслов, но эти замыслы были направлены на благо его страны и щедро вознаграждены».

Однако лидер оппозиции Дизраэли, упорно двигавшийся по пути, который три года спустя приведет его к премьерству, воздал усопшему трибуну похвалы, лучше выражавшие чувства Палаты и страны: «Когда мы вспоминаем о наших несравненных и невозместимых утратах, – сказал он, – нам остается только одно утешение. Эти выдающиеся люди не потеряны для нас полностью, их слова будут часто цитироваться в этой Палате, мы будем часто ссылаться на их пример и обращаться к нему, а их суждения могут стать частью наших дискуссий. Есть такие члены Парламента, которые, не присутствуя среди нас реально, по-прежнему остаются членами этой Палаты независимо от ее роспусков, капризов обстоятельств и даже от течения времени. Я думаю, г-н Кобден принадлежит к их числу. Я убежден, что когда грядущие поколения вынесут вердикт о его жизни и поведении, о нем скажут, что он, вне сомнения, был величайшей политической фигурой, которую когда-либо рождал настоящий средний класс этой страны, – украшением Палаты общин и честью для Англии».

Брайт тоже присутствовал и выступил в более личном ключе, извинив краткость своих слов тем, что прошло слишком мало времени с того момента, как «самый мужественный и благородный дух, который когда-либо покидал или обретал человеческую форму», улетел с земли в его присутствии. «После 20 лет самой тесной и почти братской дружбы с ним, – добавил он, – я совсем не знал, как сильно люблю его, пока не обнаружил, что потерял его».

Глава II Эпоха

Взоры англичан неизменно прикованы к Парламенту, английская история всегда стремится свести себя к чисто парламентской истории, и вряд ли найдется крупный английский историк, который не опускается ниже себя самого в трактовке международных отношений.

Профессор Сили, Lectures and Essays

Наше всеобщее невежество относительно последних 60 лет поразительно.

Епископ Крейтон, 1887 г.