Манчестерский либерализм и международные отношения. Принципы внешней политики Ричарда Кобдена

Второе сочинение появилось летом 1836 г. Оно называлось просто «Россия», и «манчестерский промышленник» вновь предпочел остаться инкогнито для широкой публики. Работа была посвящена вопросу, который Кобден внимательно изучал, но изложить свои мысли на бумаге его побудила развернутая клеветническая кампания, объявившая Россию возмутителем европейского спокойствия. Незадолго до этого стали активно распространяться разнообразные слухи об уже намеченном вторжении России на наши берега (потом такие же страхи возникли насчет французского вторжения). Выступая с речью в Манчестере два года спустя, Кобден так высказался об этой мифической агрессии: «Я, пожалуй, узнаваем в связи с этим вторжением России и многим ему обязан. Ведь именно оно сделало меня писателем, благодаря ему я стал публичным человеком… Они [массовые газеты] уверяли меня тогда, что однажды, ненастным днем, русские придут сюда и высадятся в Ярмуте. Если бы не этот бред, я никогда не взялся бы за перо, не написал бы свои сочинения, а так и остался бы до сего дня расчетливым и усердным производителем ситца».

Идеи и выводы первой брошюры были воспроизведены во второй даже еще более энергично. Теперь Кобден уже открыто критиковал традиционные принципы английской внешней политики. Он утверждал, что настало время пересмотреть международные отношения «в соответствии с теми переменами, которые произошли по всему миру». На свой вопрос: «Может ли система межгосударственных отношений, применявшаяся в Европе сто лет назад, отвечать обстоятельствам текущего момента?» – Кобден ответил отрицательно. Взяв в качестве примера русско-турецкий вопрос и позицию Англии в этом вопросе, Кобден осмелился отвергнуть внушавшую благоговейный ужас доктрину баланса сил и вновь решительно осудил любое вмешательство в сфере международных отношений.

Эта работа, как и ее предшественница, тут же привлекла большое внимание. Если учесть, что Кобден не имел литературного образования и, насколько известно, прежде никогда не вынашивал честолюбивых литературных планов, эти первые опыты следует считать просто замечательными. Они убедительно доказывают, что для успеха публицист в первую очередь должен иметь четкую идею и решимость изложить ее. Морли называет эти сочинения «важной вехой в истории английской политики». С их появлением Кобден, которому уже незачем было скрываться под покровом анонимности, приобрел репутацию одного из самых убедительных, проницательных и хорошо информированных политических публицистов того времени. За этими работами последовали другие сочинения и публичные письма, хотя Кобден никогда не был, по его собственным словам, «одержим писательством».

К этому времени он ощутил неодолимую потребность заняться активной общественной деятельностью, которая лишает счастья столь многих людей, корыстных и бескорыстных, и приносит полное удовлетворение столь немногим, – быть может, и никому. С каждым годом эта потребность становилась все более насущной и находила живейший отклик; в конце концов политическая деятельность поглотила все внимание Кобдена, став целью и смыслом его жизни. Бескорыстное погружение в национальные проблемы дорого обходилось Кобдену, и в минуты сомнения он задавал себе горький вопрос, стоило ли вообще все это затевать.

Тем временем бизнес Кобдена продолжал процветать; за четыре года успешного производства и столь же успешной торговли его доходы существенно выросли, и он начал подумывать о том времени, когда сможет полностью посвятить свое внимание тем высоким общим интересам, которым он позволил войти в его жизнь. В 1838 г., 34 лет отроду, Ричард написал брату Фредерику, которого опрометчиво привлек к ведению дел: «Я приложу все силы, чтобы стать независимым от притязаний бизнеса на мое время и мои заботы»; он подсчитал, что с помощью братьев в качестве деловых партнеров дополнительные пять лет упорной работы позволят ему удалиться в «добровольное изгнание» от фабрики и коммерции. Однако по странному капризу судьбы вполне разумные ожидания этого невероятно энергичного и волевого человека совершенно не оправдались – отчасти из-за деловой несостоятельности других, отчасти из-за его собственной чрезмерной доверчивости.

Думая стать представителем Стокпорта в Парламенте, Кобден признавался, что предпочел бы подождать два года, прежде чем вновь предпринять такую попытку; на самом деле он решился попытать судьбу на парламентских выборах только через четыре года. Это время Кобден использовал с пользой. Зиму 1836–1837 г. он провел в обширном путешествии: сначала через Лиссабон, Кадис и Гибралтар доехал до Египта, затем посетил Константинополь, Смирну, некоторые греческие острова и наконец Афины. По его записям хорошо видно, насколько продуктивно он провел это время и насколько тщательно изучал политические, коммерческие, финансовые и социальные реалии Османской империи. Эти данные впоследствии сослужили ему хорошую службу в дискуссиях по Восточному вопросу.