Маньчжурия, 1918. Особый отряд

«Сейчас всё в руках чехов и тех красных деятелей, которые растянули их поезда на огромном пространстве железной дороги, от Поволжья до Забайкалья. Ведь если абстрагироваться от того факта, что большевики устроили государственный переворот и узурпировали власть, потом запретили сразу партию кадетов, то выходит печальный для нас, находящихся здесь, фактаж — уже прошло полгода с того момента, их частично признали законной властью те же немцы, не говоря про очень многих в самой России. Они безраздельно владеют столицами — и Питером, и Москвой. Генералы Бонч-Бруевич, Брусилов и другие уже воссоздают регулярную армию под вывеской РККА, на юге же добровольцы где-то скитаются по степи, а у нас здесь — вообще самодеятельность и атаманщина. Политически мы сильно отстаём в организации. О поставках оружия и снаряжения пока что даже и речи нет, но сами эти поставки выгодны Британии в любом случае, ведь это мы здесь будем крошить друг друга на радость иностранцам, а без бойни не обойтись, если большевики не объявят свободные выборы, чего они никогда не сделают», — поигрывая в руке портсигаром и посматривая на окружающих, раздумывал Виктор. — «Опять же, большевики устроили переворот в октябре, но и в феврале ситуация была более чем странная. Что я так помню, навскидку, о Февральской революции? Революция это или дворцовый переворот, который пошел не по плану? Участвовала верхушка — генерал Алексеев и кто-то из князей, некие думские, военные и придворные круги планировали усадить на трон Михаила и объявить конституционную монархию, потом провести успешное весеннее наступление — ожидался даже полный разгром Центральных держав уже в том году, если я точно помню. В конце февраля в Питере началась забастовка — якобы инспирированная заговорщиками, пошли слухи о голоде, а вот дальше всё пошло не по плану и началось двоевластие… В конечном итоге наиболее пострадали кадеты и эсеры, которые активно в этом участвовали, и начали набирать очки большевики. После этого была попытка Корнилова установить военную диктатуру, и потом уже эсеры ситуацию окончательно завалили», — стоя так и раздумывая, Виктор услышал далекий паровозный гудок. — «Короче говоря, надо будет из первых рук современников узнать информацию о приводных ремнях февраля — от этого много зависит».

Поезд прибыл раньше на десять минут — паровоз с пыхтением затормозил.

Иволгин и Евсеев подошли поближе к группе Орлова. Первые три вагона показались Виктору очень красивыми и роскошными — это были служебные вагон-салоны, о чём говорили надписи на них. Ещё четыре были обычными пассажирскими, но тоже выглядели свеженькими.

Когда передняя дверь второго вагона начала открываться, Орлов подал команду:

— Сми-и-рно! На караул!

В этот же момент оркестр заиграл «Коль славен» — не лучшим образом, но вполне терпимо, Виктор даже нашёл подобную живую музыку интересной. Все присутствующие военные, в том числе и он сам, стали смирно и взяли под козырек. Репортеры подошли справа, держась пока что за небольшой группой оцепления из молодых офицеров с винтовками.

Сначала в дверном проёме вагона показался управляющий КВЖД генерал-лейтенант Хорват в парадном мундире — он медленно сошёл с подножки, остановился и отдал честь. Следом спустился человек в морском парадном мундире, высокий, с суровым лицом и орлиным профилем — он стал возле Хорвата и тоже отдал честь.

«Вон он какой, значит!» — Виктор рассматривал вице-адмирала. — «Внешне похож на вождя!»

Когда оркестр закончил играть, раздались крики «Слава», генерал Плешков подошёл к приехавшим, многие остальные офицеры от него не отстали, следом начали протолкиваться и репортеры — начался типичный для таких торжественных моментов легкий гвалт.

Виктор смотрел, как из вагона выходит консул Попов — благообразный, упитанный человек с тонкими усиками, в дорогом костюме-тройке, и как он подаёт руку своей модно и дорого одетой жене.

— Господин Колчак, что вы думаете о том и об этом… — начали раздаваться одни за одними вопросы.

Всё это продолжалось минут пятнадцать. Виктора немного оттеснили назад, но он слышал, как Колчак отвечал твердым и довольно уверенным голосом — его ответы репортерам сводились к тому, что завтра он готов дать специальное большое интервью всей местной прессе. От дыма фотовспышек Виктор чуть не закашлялся.

— Господа, господа, дайте дорогу, — несколько офицеров оцепления начали оттеснять репортёров.

Орлов дал знак оркестру — те грянули «Гром победы, раздавайся!»

Хорват, Плешков и Колчак прошли в здание вокзала, следом за ним шли несколько сопровождающих офицеров, и как раз в этот момент Виктор и Евсеев постарались протиснуться поближе, чтобы поприветствовать консула.

— Господа, рад видеть, — весьма жизнерадостно улыбнулся им Попов. — Сейчас я в управление дороги еду вместе с Дмитрием Леонидовичем, а супругу мою и багаж отвезите в консульство, не сочтите за труд.

— Конечно, Георгий Константинович, машина уже ждёт, — покивал Евсеев.