Маньчжурские стрелки

— Господин гауптман, с вами желает поговорить этот русский диверсант, — протараторил водитель, мужественно стараясь предупредить своего командира об опасности.

— Все шутишь, идиот? — воротник шинели гауптмана тоже был поднят, хотя утро выдалось не таким уж холодным. «Нестроевой. Очевидно, из недавно призванных в армию и впервые подступающихся к линии фронта», — окинул взглядом его сутулую тощую фигуру Курбатов. — Вы, что ли, занимаете этот свинарник? — обратился к нему гауптман, кивая в сторону видневшимся неподалеку очертаниям дома одинокой старой польки.

— Никак нет, не шучу, — поспешил ответить за него водитель. — Перед вами действительно диверсант. И винтовка моя уже без патронов.

В любой другой ситуации Курбатов уже заставил бы его умолкнуть, причем умолкнуть навсегда, но теперь он очень опасался этого, поскольку должен был появиться в ближайшем германском штабе, не имея на своем счету германской крови.

Только сейчас гауптман понял, что идиотизм его солдата продиктован идиотизмом самой жизни. Произошло то, чего он так боялся и чего попросту не должно было произойти. По крайней мере с ним, человеком, до сих пор хранимом судьбой, — не должно было.

— Спокойно, гауптман, — сурово предупредил его подполковник. — Нам всего лишь нужно поговорить.

Один пистолет диверсанта был направлен на офицера, другой — на его водителя. Гауптман тотчас же поднял руки вверх, однако шофер счел, что его это уже не касается.

Мельком оглянувшись, подполковник обнаружил, что к ним уже приближаются капитан фон Бергер и поручик фон Тирбах. Увидев, что они в красноармейских мундирах, гауптман поднял руки еще выше и осел на подножку машины, дверца которой была открыта.

— Так что… эта деревня уже занята вами, русскими? — извиняющимся тоном пробормотал он, словно речь шла не о пленении его, а о том, что он всего лишь вторгся в деревню, занятую другим германским подразделением. — Я этого не знал.

— Наоборот, она занята нашими, то есть германцами, — попытался успокоить его Курбатов, поняв, что перестарался. Запугивать этого вермахтовца ему было явно ни к чему. Капитан-то как раз и мог бы стать их проводником в штаб дивизии.

Однако все испортил фон Тирбах: налетел, с ходу сбил с ног водителя, метнулся к гауптману и очистил его кобуру от пистолета. Проделано все это было в мгновение ока — точно, продуманно, а главное, вполне профессионально. Но как же не вовремя!

— Да успокойтесь же, барон! — по-немецки остепенил его Курбатов. — Что вы делаете?! Не забывайте, что мы уже на германской территории. Не забывайте и не забывайтесь.

— Ах, уже на германской? — полусонно переспросил поручик. — Какая жалость! А ведь точно. Тогда становится понятно, откуда эти люди. Кстати, кто они?

— Похоже, что союзники, если только вы ничего не имеете против них, барон.

— Да, в общем-то, ничего! — почесал затылок фон Тирбах, уяснив для себя, что погорячился. — Но учтите, что и на территории красных у меня не было особого желания хоронить вас, подполковник, а уж теперь я тем более не допущу, чтобы над вами нависла какая-либо угроза.

— Господи, Боже мой! — взмолился пришедший в себя плененный офицер. — Объяснит мне кто-нибудь, что здесь происходит? Кто вы, в конце концов?

— Я ведь объяснил вам: русские диверсанты из армии атамана Семенова, — ответил Курбатов.

— Да погодите вы, подполковник! — вмешался фон Бергер. Что вы заладили: «русские диверсанты атамана Семенова»? Кто из фронтовых германских офицеров знает о существовании какого-то там атамана Семенова? Извините, господин гауптман, — обратился он к хозяину машины, — сейчас я все объясню. Перед вами — гауптман вермахта Питер Вильгельм фон Бергер.

— О, Господи, наконец-то, — едва слышно пробормотал германский офицер.

— А это мои спутники, наши русские союзники. Но сначала — с кем имею честь?

— Гауптман Гуртенг, — растерянно представился хозяин машины.

— Вот видите, как все просто: встретились два германских офицера, представились друг другу, уладили недоразумение…

— Это он называет «улаживанием недоразумения»?! — оскорбленно огрызнулся Гуртенг, постепенно приходя в себя.

— Несколько минут спустя вы охотно будете называть происходящее здесь точно так же, — открыл заднюю дверцу машины фон Бергер.

— Верните мое оружие, гауптман.

— Вот видите, вы еще не выяснили толком, кто перед вами, а уже пытаетесь говорить языком ультиматумов. Садитесь, в машине поговорим более спокойно. Ну, поднимайся, поднимайся, — как бы походя, пнул носком сапога все еще покоившегося на влажной траве водителя. — Не хватало, чтобы из-за тебя германцы и впрямь принимали нас за диверсантов. А на земле еще належишься.

— Водителя оставляем здесь, — предупредил Курбатов. — Все равно все не поместимся. Гауптман Гуртенг, прикажите своему солдату не поднимать паники, а спокойно дождаться вашего возвращения.

— Ничего не понимаю, Господи, — молитвенно пробормотал Гуртенг, строго-настрого приказав водителю до его возвращения никому ни о чем не сообщать и ждать его на этом же месте.