Маньчжурские стрелки

— Раненый-контуженный, танками утюженный, — мрачно объяснил старшина, деловито осматривая боевые рубки речного корабля. — Списывали — да недосписали, с армейской разведки в милицию призвали.

— Стихами изъясняется, — иронично проговорил фон Тирбах, заслонив своей гигантской фигурой вход в рубку. — Слушай, поэт, откуда здесь было взяться Днепровской военной флотилии? Днепр ведь был в немецком тылу.

Старшина настороженно взглянул на красноармейца, обратив внимание, что у того нет даже тельняшки. Курбатову вопрос барона тоже показался крайне неудачным, однако менять что-либо уже было поздно.

— Так ведь с Волги перегнали. Вы что, не военные речники, если не знаете об этом? Странно.

— Нас перегнали сюда из-под Запорожья. Только недавно укомплектовали, — строго объяснил Курбатов. — Моряками никогда не были, но в армии, сам знаешь, — как прикажут.

— Как прикажут да расскажут, путь нам минами укажут, — еще подозрительнее рифмачил бывший фронтовой разведчик, заглядывая во все рубки, все щели, словно выискивал что-то такое, что могло бы подтвердить его самые худшие предположения. — Сюда-то вы чего забрались? Может, дезертиры? Захватили катер — и?.. Шучу, шучу.

— А нам шутить некогда, — отрубил подполковник. — Приказано войти в одну из проток этой реки и устроить засаду. Есть сведения, что завтра этими местами будет проходить большой отряд украинских националистов.

— Оуновцев? Большой? В этих местах? — вмиг развеял собственные сомнения милиционер. — Что ж они, на Киев попрут, что ли?

— Да всяко может быть.

Немного поразмыслив, старшина провел их катер еще метров триста вверх по речке, а затем через протоку вывел на какое-то лесное озерцо, довольно глубокое и большое, вполне пригодное для того, чтобы поместить даже такой большой катер.

— Тут вам и засада, тут вам и маневр. Лучших мест в этих краях не найти. Если банда подойдет, в центре озера, вон у того камышового островка, она вас не достанет.

Вежливо поблагодарив старшину за совет и помощь, диверсанты пригласили его в кают-компанию и угостили водкой.

— За что пьем? — поинтересовался милиционер, поднимая свою кружку.

— Кто за что. Лично ты, старшина, за свою погибель, — спокойно молвил Курбатов. А фон Тирбах и Власевич мгновенно выхватили пистолеты. — Советую выпить, старшина. Это твоя последняя.

— Но как же так? — ошарашенно осмотрел их милиционер. — Вы же свои, русские.

— Русские — да не свои. Но именно потому, что мы русские, мы и налили тебе эту, последнюю, прощальную. Чтобы по русскому обычаю.

Подойдя к берегу, они спустили трап на отмель и вывели фронтовика на берег. Впервые за все время, которое князь шел по землям Совдепии, ему настолько было жаль губить человека. Но не мог же отпустить его, не мог.

— Я же вернулся с фронта! — словно бы уловил старшина состояние души шедшего позади него Курбатова, и глаза его налились слезами. — Я же против немчуры, целых три года! У меня две раны, контузия! Я же домой вернулся, что ж вы, мать вашу?!

Курбатов сам расстрелял его очередью из автомата. И потом несколько минут стоял над ним, словно потерял давнего боевого товарища.

— Отнесите его вон на тот холмик, — приказал фон Тирбаху и Власевичу. — Похороните, как солдата, воздав все необходимые почести.

Вернувшись на катер, он услышал два выстрела-салюта — все, что он мог сделать для им же расстрелянного.

— Я понимаю: это должно быть невыносимо — воевать против своих, — сочувственно поддержал его фон Бергер.

— Пока что вы только предполагаете, что способны постичь ужасы гражданской войны, капитан. Но боюсь, что очень скоро вам, германцам, придется постигать все ее ужасы уже на собственной земле.

— Почему вы так считаете?

— Неужели не понятно, что, захватив Германию, комиссары не уйдут из нее, не заразив чумой коммунизма? Напомнить вам историю Баварской республики?

24

Окончательно посадив катер на мель, поросшую кустарником, диверсанты замаскировали его со стороны озера и со стороны суши и устроили себе трехдневный отдых.

От лесного хуторка, некогда подступавшего к северной оконечности озера, остались лишь пепелища. Из села по ту сторону реки рыбаки сюда тоже не наведывались, да, очевидно, мало осталось их в повоенной деревне, этих самых рыбаков. Поэтому диверсанты действительно чувствовали себя, как на курорте. В каютах по ночам было тепло и настолько уютно, что это казалось неправдоподобным. А днем светило нежаркое ослепительное солнце, и вода уже была достаточно теплой, чтобы можно было устраивать купания. Да и запасов продуктов, перенесенных на катер с баржи, тоже пока что хватало.

Кто-то из экипажа катера был заядлым рыбаком, и теперь обе его удочки были пущены в дело. Рыбы в этом озерце водилось столько, что ею можно было накормить половину семеновской армии.

— Мет, князь, — уверял Курбатова поручик Власевич, к счастью для остальных, обнаруживший неслыханные познания и талант в кулинарии. — Мы никуда не уйдем отсюда. Мы окажемся последними идиотами, если позволим себе оставить эти райские кущи, вновь ударяясь в бессмысленные цыганские бега.