Мандаринка на Новый год

– Угу, прямо невооружённым взглядом заметно. – Она поднимается на локте, смотрит внимательно и вдруг начинает покрывать мелкими, лёгкими поцелуями его лицо – упрямый подбородок, щёки, темно-рыжие брови, лоб. И шепчет между поцелуями: – Хочу, чтобы тебе было хорошо, любимый мой, хороший мой. Хочу. Хочу, чтобы тебе было хорошо. Чтобы ты забыл про плохое и тяжёлое. Хочу. Всё будет хорошо, поверь мне. Люблю тебя.

А потом их губы встречаются и…

– Не надо… – говорит она, как только они отрываются друг от друга. – Ты устал. Просто полежи, а я поглажу тебя по голове. Вот так. Вот так.

– Хочу тебя. Пожалуйста…

– Точно?

– Точно, – кивает он. – Только можно… я буду сегодня снизу?

Люба мгновенно понимает, о чём он. И не думает отказывать.

Она выполняет его работу, то, что обычно делает он. Целует, ласкает, возбуждает, заводит его. Раздевает. И не только раздевает – одевает тоже. В первый раз он отдаёт всю инициативу в ее руки. Лишь вздрагивает от ее немного неумелого обращения с изделием из латекса. Но со второй попытки у Любы получается. Она опускается на Ника, ложится сверху. Целует его лицо, обнимает руками и не только – всем телом обнимает, согревает, дарит тепло и нежность, двигаясь неторопливо. Давая ему возможность сейчас просто наслаждаться и быть любимым.

В конце концов, звероящер в Нике проснулся. И Люба оказалась на спине, под ним. Но это ни ее, ни его нисколько не расстроило.

– Спасибо, – сказал он потом ей тихо на ухо.

– За такое не благодарят, дурачок. Ты аппетит не нагулял? – Она погладила его по затылку.

– В общем-то, да. Я бы съел чего-нибудь.

– Ладно, иди в душ, а я пока на стол накрою.

– Любава, – он перехватывает ее руку, целует в ладонь, – я… я не часто буду такой. Правда. Когда со мной надо вот так… нянчиться. И ты не обязана…

– Самойлов, иногда тебе лучше есть, чем говорить. Всё, марш в душ!

* * *

– Ник, я сегодня задержусь, не теряй меня.

– Ты к родителям?

– Нет, у меня встреча с Егором.

– Я тебя встречу.

– Коля! Я не маленькая. К восьми буду дома.

– Я тебя встречу.

Когда он говорит таким тоном, спорить с ним бесполезно. Он на каждый ее аргумент будет повторять одно: «Я тебя встречу». Упрямый и чертовски ревнивый.

– Хорошо, – со вздохом соглашается она.

– В полвосьмого возле мастерской.

* * *

– Ну, всё, Егорик, я побежала.

– Куда так торопишься? Давай чаем на дорогу угощу?

– Не могу. Меня ждут.

– Кто ждет? Твой Отелло?

– Он самый.

– Да познакомь меня уже с ним. Я твоего Николая понимаю, конечно, сам бы на его месте был бы начеку…

– Егор!

– Ну, надо же ему объяснить, что уж с моей-то стороны он может подвоха не ждать. Чтобы зря нервы не трепал.

– Тут я согласна. Пойдем, выйдешь меня проводить, заодно и с Ником познакомлю.

– Знакомьтесь, Николай, Егор.

– Рад знакомству. Давно хотел… – Егор протянул руку и осёкся.

– И тут Штирлиц понял, что явка провалена, – после паузы хмыкнул Ник.

– И тут Беркович понял, что полгода назад был в шаге от крупных неприятностей для своего здоровья, – в тон ему ответил Егор.

– Ребята… – Люба растеряна. – А что происходит?..

– Всё в порядке, солнышко! – сказал Ник деланно бодро. – Егор, рад знакомству! – Он крепко пожал руку Берковичу. – Извини, торопимся страшно, в другой раз пообщаемся.

– Коля!

– Пойдём, пойдём. Всё по дороге объясню!

Егор с улыбкой смотрит вслед удаляющейся и бурно жестикулирующей парочке. Метров через двадцать они останавливаются и начинают целоваться, точнее, он целует ее, сломив легкое сопротивление. Завидовать чужому счастью нехорошо, но сейчас Егор все-таки немного завидует.

– Почему ты не рассказал мне, что знаешь Егора?

– Ну… потому что мне было стыдно.

– Тебе не бывает стыдно!

– Как видишь, иногда бывает. Я просто тогда… метался, как зверь раненый. Не понимал, что делать. Не знаю, зачем с Егором встретился. Думал, пойму что-то.

– Понял?

– Угу. Что хочу набить ему морду. И что ты у меня очень талантливая девочка.

– И кто ты в этой ситуации?

– Как обычно – дурак.

Люба улыбнулась. Она просто не может на него сердиться – такое вот патологическое состояние.

– А мандаринка-то где? Дома оставил?

– На работе. Она всем в ординаторской настроение поднимает.

* * *

Когда ни у нее, ни у него уже нет сил сдерживаться, и они наконец-то становятся одним целым, он заводит ее руки ей за голову. И удерживает всё время, пока любит ее.

– Что за первобытные инстинкты? – спросила Люба после, пристроив голову ему на плечо. – Зачем ты мне руки фиксируешь? Боишься, что сбегу? Что-то не так сделаю?

– Извини. Это само как-то вышло. Если тебе неприятно, надо было сказать.

– Я бы сказала. Если бы было неприятно. Мне просто интересно – это особенность звероящеров?

– Это особенность всех мужиков. За косу и в пещеру. Кстати, о косе…

– Что?

– Люб, а можно, я тебя кое о чем попрошу?..

– Я даже догадываюсь о чем. Ты же утверждал, что тебе нравится моя стрижка. Что она стильная. И что мне идет. Врал?

– Не врал. Но так хочется…

– За косу и в пещеру?

– Нет. Лицом в волосы зарыться. Пальцами перебирать.

– Ты еще скажи – косы заплетать!

– Вот кстати – да! Надо же мне на ком-то тренироваться, с учетом того, что у меня будут две дочери.