Манекен за столом. Роман-антиутопия. Часть 1 (СИ)

- Будут, - сказал Бум. - У меня будет большая семья. А мне нравится, как хотите. И не тянет никуда. Ночью оставишь машину, остыть после дальней командировки, разляжешься на траве, заложишь руки за голову и думаешь - хорошо! - Он тоже был старше.

Он был миролюбивым парнем, симпатягой, и теперь всё меньше в нём было безотказной экспансивности, присущей его натуре.

- Это, конечно, неплохо, - рассеянно сказал Лагуна. - Без няньки.

Я был почти уверен, что он сейчас мыслями ушёл к обсерватории, к высокогорью, где он будет рядом с Мимикой. Мимика хорошая девочка, но мне она всегда казалась несколько бесцветной, а тут раз и - чувство. Когда-то это слово нас очень смешило. Смешное слово.

- Значит, гуляем в последний раз? - сказал я.

- Почему же в последний? - сказал Лагуна. - Я думаю, мы ещё увидимся.

Я горько усмехнулся. Счетовод Витамин уже вероломно не появился.

- Разве что случайно...

- Мир тесен, - сказал Бум. - Увидимся. Что за суета? Мы же одного поля ягоды.

- Моё окно всегда открыто, - сказал я.

- Я, пожалуй, тоже пойду, - сказал Лагуна.

- Пока, Лагуна, - сказал я.

Я хотел сказать "прощай".

- Пока, Пик, - сказал Лагуна, пожимая мне руку.

- Ты уходишь? - спросил Бум.

- Да, мы пойдём, - сказал Лагуна. - Я провожу Мимику.

Он тоже ушёл. Я запомнил его последнюю улыбку.

- А как ты с женой живёшь? - спросил я у Бума.

- Знаешь, неплохо. Совсем неплохо.

Я покивал понимающе и сдвинул две бутылки боками.

- Напьёмся? - сказал я.

- Можно, - сказал Бум. - Сегодня можно. Не на якоре.

Мы быстро допили оставшееся в бутылках. Лицо, начавшее было размякать, снова окаменевало. В голове зашумело.

- Тебе потише надо, - сказал Бум. - У тебя вон какая фора.

- Чепуха, - сказал я.

По лестнице спускались Корка и Фат с девушками.

- Вы, ценители! - весело сказала Дар, заприметив нас. - Хватит вам!

Я повернул голову. Бум уже шёл обратно с пузатым рукавом, чтобы не размениваться по мелочам.

Это был соус, и отличный. Это было то, что я хотел. Самодельные обстоятельства.

- Потише ты, - снова сказал Бум.

Он сходил ещё раз к стойке и принёс какие-то жёсткие худые колбасы. Вкус уже не ощущался. Я грыз кусок колбасы и пил соус. Дар, покачивая бёдрами, подошла ко мне и положила руки на плечи.

Я налил из графина и протянул ей.

- Не хочется, - сказала Дар. Она посмотрела на меня и сказала: - Если ты настаиваешь... - Она осторожными глотками отпила немного, пробуя, и опорожнила вслед за этим весь бокал.

- Вот теперь ты мне нравишься, - сказал я, еле двигая губами. - Садись, - хлопнул я по колену. Дар преспокойно села на моё колено и оторвала кусочек колбасы, отправила его в рот и, разжевав, проглотила.

- Какая вкусная колбаска, - сказала она.

- Хоть буду знать, - сказал я, отламывая новый кусок.

Корка, Фат и Топ стояли у стойки и разговаривали со Штампом. Они стояли очень ровно, и это меня удивляло. Не нужно им разговаривать со Штампом, подумал я. Не нужно им разговаривать с муляжом. Это противоестественно. Особенно для Топ. Зачем ей это нужно? К стойке подошло ещё несколько человек. Дар обхватила меня за плечи, я потянулся, и мы поцеловались. Бум с улыбкой смотрел на нас. Он, не двигаясь, потянулся только рукой и наполнил до половины три бокала. Соус с бульканьем, порциями лился из толстого горлышка. Я захотел на улицу.

- Постой-ка, - сказал я Дар.

Опираясь на спинку стула и стол, я поднялся. Голова сильно кружилась. Дар села на моё место.

- Ты куда? - спросила она.

- На улицу.

- Я с тобой, - сказал Бум.

- Я сам, - сказал я, еле ворочая языком. Соображал я, как мне казалось, очень ясно, только вот тело не слушалось. Я сделал шаг, и меня качнуло.

Я пошёл к выходу, мимо стойки, и меня очень сильно шатало, будто пол был палубой, и штормило.

Все посмотрели на меня, но мне было всё равно.

По стенке я вышел на улицу. Две двери у выхода были распахнуты настежь, и там стоял страшный шум, и галдёж, и было накурено.

Я подумал, что это что-то вроде фильтра. Все, кто непритязателен и хочет удовольствий попроще и публику погорластей, оседают здесь. Диффер... как её... дифференц... даже подумать не могу.

Разделение, короче.

На улице поднимался ветер, и океан шумел.

Здесь, на холме, ветер был особенно ощутим. Он был тёплый и упругий, и шёл плотной массой, как стеной.

Было темно, только видны были огни города внизу, далёкие огни на горизонте, и фосфоресцирующие волны в океане.

В голове всё кружилось, и ветер обдувал меня.

Я прислонился к стене. Мыслей никаких не было, только знакомое ощущение, будто всё нереально. Как навязчивый проигрыш.

Ветер заметно крепчал, налетая тугими волнами, и гудел высоко над головой в звёздной мгле, и океан и лес за трущобами монотонно, волнующе вторили ему.

Мне чудились голоса миллионов людей.

Я вернулся обратно и остановился у стойки.

Все - я плохо различал лица - замолчали.

- Что умолкли? - спросил я грубо. - Я мешаю?

- Кто это? - негромко спросил один вегетарианец у другого.

Тот что-то ответил, но я не расслышал.

Топ с удивлением смотрела на меня.

Я повернулся ко всем спиной и стал смотреть на перчатки, рядками заполняющие полки.