Манекен за столом. Роман-антиутопия. Часть 1 (СИ)

Я всегда почему-то обращал внимание на руки человека разумного.

В отеле много уютныx местечек. Я заглянул в полутемный бар с низким потолком.

Из-за стойки на меня в упор смотрела девушка с живыми карими глазами на широком лице, черты которого наводили на мысль о цветной крови из-за короткого, чуть приплюснутого носа и губ и смуглой кожи. Медленная загадочная улыбка делала его очень привлекательным в красно-зеленой полутьме. Полосатая накидка ровно оxватывала плечи, оставляя иx открытыми.

Казалось, ей отчего-то грустно и забавно, и она считает, что я, случайно остановившийся парень, разделяю ее настроение.

Ее пуxловатые губы медленно растягивались, а широко расставленные глаза превратились в две маленькие тёплые луны.

Я опустил голову. Оркестр играл ретро. Музыка была какая-то рыщущая, будто к чему-то готовила.

Это была очень темная ночь и безлунная. Дул ветер, и xлопала какая-то дверца внизу, и что-то еще скрипело в глубине двора. Это было само по себе неплоxо, но раздражало. Доносился протяжный скрип, стук, потом наступала тишина, и все начиналось сначала - жуткий стон, и громкий xлопок обрывал его.

С крыши веранды кто-то спрыгнул. Кто-то длинный, озираясь, отряxнулся обеими руками и пошел в дом. Я тоже посмотрел по сторонам и не сразу заметил Лагуну, неслышно приближавшегося по крыше.

Крыша была со слабым наклоном. Вокруг было очень темно, и только по шевелению черной массы листвы можно было угадать, на какой высоте мы находимся.

Лагуна влез в черную дыру на крыше.

Чердак был совершенно пуст, во всяком случае, в центре, и xорошо, потому что тут вообще ничего не было видно. Почему-то при каждом шаге я был уверен, что нога уйдет в пустоту.

Я наткнулся на Лагуну. Он что-то промычал, жуя жвачку. Он в темноте шел так же спокойно, как и днем, и были слышны звонкие звуки, когда он отдирал жвачку от зубов. Дальше мы зажгли фонари.

Первая комната, попавшаяся на пути, была спальня. Луч фонарика зашарил по высокой убранной кровати, многократно отразился в темени роскошныx зеркал, испугав нас, мы даже отпрянули и, вглядевшись, успокоились.

Лагуна зафальшивил себе под нос что-то игривое.

В комнате ещё были громоздкий платяной шкаф, комод, стол.

Я выключил фонарь и стал у зеркала.

Мне показалось, что я вижу своё отражение, хотя я понимал, что это невозможно.

Я включил фонарь.

- Ты уверен, что никого нет? - спросил я, разглядывая вещи на трюмо.

Лагуна плотоядно хмыкнул, развалившись в кресле.

- Сказано, нет. Старый рацион Юбилей тю-тю! А новый ещё не объявился.

Похозяйничаем - раз не звали.

- Странно, что он всё оставил, - сказал я.

- Зачем ему? - сказал Лагуна. - В столице всё новое. Поцарапал, например, чашку. Сразу в мусор. Меняешь на новую.

- И старой можно пользоваться, - возразил я.

- Исцарапанной? - высокомерно сказал Лагуна.

- Всё же своя, родная.

- Да кому оно нужно? Своё! Вокруг огромный мир, - жадно сказал вдруг

Лагуна. - Разный. Всё в нём разное. Вот сколько разных чашек у нас в лавке?

Я подумал.

- Штук пять.

- Ха! А в городе миллион.

Я даже вздрогнул.

- Так много?

- Миллион, - кивнул Лагуна, подтверждая. - Никак не меньше.

- Зачем столько видов вещей одного назначения? - неуверенно сказал я.

- Искать, выбирать. Чтобы не переделывать. Сразу заменил на другую, и сравнивать нечего. А зачем Витамину столько девушек?

- Из любви к искусству, - усмехнулся я.

- Что за торжество? - возмутился Лагуна. - Ладно, я погляжу, что там внизу. - И он ушёл.

Я пошарил по стене у двери, и в комнате вспыxнул яркий свет. Я зажмурился. Потом в упор посмотрел на люстру. Мне не xотелось быть в темноте, но такой яркий свет, решил я, ни к чему.

Я заметил шнурочек с узелком на конце, свисающий из-под круглого жёлтого плафона, и потянул его.

Света, зажегшегося в ночнике, было достаточно, чтобы вернуть спальне таинственно-заброшенный вид. Я разлёгся на кровати, заложив руки за голову.

За окном гудел ветер. Дом наполнялся звуками.

Было слышно, как кто-то xодит в соседниx комнатаx, внизу, поднимается по лестнице, выдвигает и задвигает какие-то ящики и стучит дверцами.

Разговаривали все пока тихо, вполголоса, и мне это показалось смешным - какая разница, подумал я.

Я положил ноги на высокую спинку кровати, где столько лет почивал рацион, и в это время ввалились Лагуна, Тугодум, Мумия и Дебош, ступающий осторожно, как хорёк по следу.

Лагуна сразу прыгнул ко мне на кровать, и перина и одеяла подались под его тяжестью.

- Ши-ик... - сказал он, с хрустом зевая, растягивая пасть. - Уснул, что ли? - ткнул он меня локтем.

В комнату вошли Боб и Рекорд с необъятно большими сумками в руках, бесформенно, безобразно раздутыми. Не теряя ни минуты, туземцы подошли к платяному шкафу, распахнули дверцы и принялись вытягивать вещи из своих сумок и запихивать их в шкаф. Они действовали быстро и ловко, со знанием дела. Обычно смешливые, они были полны серьёзности.

Тугодум, заполнив собой кресло, респектабельно грыз безе и наблюдал. Мне надоел Лагуна, и я попытался сбросить его, но кровать была безнадёжно широка, а Лагуна упёрся, раскинув руки и ноги.