Манекен за столом. Роман-антиутопия

В это время появилась Топ и села у очага, низко опустив голову. Корка стал рассказывать историю о недавно появившемся оползне. Будто бы это недавно снесенный особняк соседа.

Все домочадцы Корки при этом стали оглядываться. Топ смотрела на огонь.

Блестевшие в его неверном красноватом свете глаза, приоткрывшиеся губы делали ее лицо необыкновенно привлекательным, и простая одежда только подчеркивала ее красоту. Я тихо сказал ей:

— Выходи, когда стемнеет.

Глаза вспыхнули, но она тотчас опустила их. Губы шевельнулись.

— Да…

Корка стоял на пороге босой, в расстегнутой рубахе.

— Ты можешь простудиться, — сказал я.

— Терпеть не могу эту одежду. Когда меня разодевают, как куклу. Мне всегда хотелось с себя все сбросить.

Так он ни о чем и не спросил меня. Наверно, привык верховодить здесь, на чужбине.

Все улеглись. Лунный свет еле проникал сквозь закопченное окно. Переполошу весь этот курятник, подумал я, пробираясь в темноте.

— Ты куда? — спросил Корка.

— Ты не узнаешь меня?

Он усмехнулся.

— Я тебя прекрасно вижу.

Это как раз необязательно, подумал я, пытаясь избавиться от ощущения ловушки. Пожал ему руку в темноте и прикрыл дощатую дверь. Было тихо, только слышался запоздалый гуляка. Деревню окружал лес, из которого доносились пугающие шорохи.

Я встал у плетня. «Привет», — услышал я и обернулся. Топ слегка запыхалась.

— Ты нашел меня.

— Где ты живешь?

— У мельника.

Мы стояли, освещенные луной. Топ казалась незнакомой, но от этого еще привлекательней. Простое, мешковатое платье делало ее хрупкой, и я почувствовал, что должен защитить ее от неведомых опасностей. Пока их заметно не было, но они наверняка существовали. Не может не быть опасностей.

Мы держались за руки, как настоящие влюбленные. Луна двигалась по небу, и тени смещались.

Я поражался храбрости Топ. Вокруг чужая местность, и она, совершенно незащищенная, спокойно ходит ночью. Хотел бы я знать, что делается в ее хорошенькой головке.

Ей нравится изображать простую крестьянскую девушку.

— Иди, но как будто идешь не ко мне…

— Что?

— Да так.

— Не понимаю. Я что, пришла не к тебе? Или ты?

— Это стихи.

— А, стихи. Наверно, я их знаю. Я получила очень хорошее образование. В свое время моя бедная головка была набита множеством самых разных премудростей. Меня пичкали знаниями, навыками, хорошими манерами…

Давно минуло полночь.

— Я тебе нравлюсь?

— Да… А тебя никто не обижает?

— Что ты! — кротко удивилась Топ. — Нет, конечно. К твоему сведению, меня в жизни никто не обижал. А Шедевр даже заботился, учил всему. — Она запнулась, прикусив губу. — Мне пора. Завтра свадьба.

Обогнув плетень, она стала удаляться по тропинке вдоль огородов, быстро, будто скользя в темноте. Мне захотелось догнать ее, остановить. Конечно, скоро я ее увижу снова.

А может, ей тоже нужно было это. Необходимо было сбежать в ночь, почувствовать себя кому-то безгранично нужной.

Такие девушки, как Топ, постоянно заставляют думать о себе, им нужны знаки внимания.

Наутро глаза мельника наполнились минутными слезами.

— Свадьба увезла Топ на банкет. Бедная девушка! Мы все зависим от банкета.

Перед дорогой я зашёл в деревенскую аптеку. Единственным её посетителем был статный юноша в шляпе с пером. Твёрдое неподвижное, с крупным ртом, лицо ученого Гибрида выражало снисходительное ожидание.

— Можно?

— Разумеется, — приветливо отозвался юноша. — Давно не были в наших краях. Я ищу Топ.

Помедлив, я сказал:

— Она на свадьбе.

— Я найду её, — сказал юноша.

Я расслабленно откинулся на спинку стула, барабаня пальцами по столу и искоса изучая верного рыцаря Топ. Ловко я перевёл стрелки. Кукол надо использовать по назначению.

Теперь, подумал я с упоением, свадьбе несладко придётся. Гибрид был бесстрашный, сильный, неутомимый ученый.

К окошкам снаружи прилипли круглые, щекастые, полные любопытства детские физиономии. Гибрид встал во весь рост, и они исчезли.

— Я освобожу ферму, — заявил он с порога, рывком распахнув дверь.

С большим дымящимся блюдом в руках приблизился сын Мумии. Это был обед, которого дожидался Гибрид, а достался мне.

Ферма была недалеко. К вечеру я был у ее стен. Молния разорвала темноту, и сквозь ливень высветились мрачные очертания.

Тучи собирались ещё днём, и облако над головой то чернело, то светлело, будто игралось, потом вдруг бабахнуло, и посыпались крупные капли, туча явно была ненастоящая, будто брезентовая.

Весь промокший, я находился у фермы классических готических форм, наводящих на самые жуткие предположения относительно его тёмного прошлого. Единственным преимуществом сеанса превращения себя в мокрую курицу было то, что я мог приблизиться никем не замеченным. Кто рискнет высунуть нос в такую непогоду, когда тучи наваливаются одна на другую, ветер завывает дурным голосом, и протяжно шумят огромные деревья вокруг.

При этом я ждал, что очередная вспышка молнии высветит передо мной жуткую маску какого-нибудь метрдотеля, выползшего из своего логова в поисках жертвы.