Маневры неудачников

Управлять космическим кораблём было сложно, однако я смог этому научиться за несколько месяцев напряжённых тренировок. Но для того чтобы научиться диагностировать и устранять неисправности, требовались не месяцы и, возможно, даже не годы, а десятилетия. Устройство космического корабля на несколько порядков сложнее устройства автомобиля, в нём задействованы десятки сложнейших систем, отказ любой из которых может быть чреват весьма неприятными последствиями. Здесь я был начинающим пользователем, и стать специалистом у меня не было вообще никаких шансов.

Ситуация усугублялась ещё и тем, что даже специалист может не заметить проблемы до тех пор, пока корабль находится в стояночном ангаре. Пока автомобиль стоит в гараже и сверкает краской, с ним всё в порядке. Пока автомобиль не заведён, стук в двигателе не слышен.

С космическим кораблём всё ещё сложнее.

Даже если я получу разрешение и выведу его из ангара, я смогу проверить только состояние маневровых двигателей и систем жизнеобеспечения, а этого мало. Для того чтобы убедиться в исправности прыжкового двигателя, нужно совершить прыжок, причём один прыжок стопроцентной гарантии тоже не даст.

А два? Кто ж знает, как специалисты по саботажу могли запрограммировать взрывное устройство?

— Прекрасная болезнь — паранойя, — сказал Азим, когда я начал выяснять, не заметил ли он каких-то неполадок на борту корабля. — Тем, кто ею болеет, никогда не бывает скучно.

— Нормальное заявление для человека, который полтора года пичкал меня теориями заговоров, — сказал я. — Если у меня паранойя, что ещё не факт, то именно вы с Асадом эту паранойю и развили.

— У тебя паранойя, — сказал Азим. — Мне приятно, что ты не забыл мои уроки, но и в своих подозрениях надо знать меру.

— На Новой Колумбии вы тоже были безмятежны, — сказал я. — И чем всё кончилось?

— Ты сравниваешь абсолютно разные ситуации, — сказал Азим. — Мы прибыли на планету не на том корабле, на котором должны были её покинуть. В отличие от тебя, пилотировавшего свой корабль самостоятельно. Сколько человек имели доступ к кораблю после того, как ты оставил его в ангаре?

— Официально двое, — сказал я. — Но я не думаю, что отсутствие цифрового ключа может надолго затруднить доступ профессионалу.

— И ты бы не заметил следов вмешательства?

— Если бы это был классный профессионал, вряд ли. — Рассказывать Азиму о том, что с судном могли поработать профессионалы из СБА, мне не хотелось. Я не был уверен, что Визерс намекает мне именно на них, а вторым человеком, имевшим официальный доступ к моему кораблю, был сам Азим. Вот уж правда, никому нельзя верить.

— Допустим, — сказал Азим. — Но зачем морочить голову с диверсией на прыжковом двигателе?

— Потому что вмешательство в другие системы распознать гораздо легче.

— Я не об этом, — сказал Азим. — Существуют и более простые способы тебя убить. Корабль при этом можно вообще не трогать.

— Мне продолжать проводить аналогии с Новой Колумбией?

— Нет тут никаких аналогий, — отрезал Азим. — На Новой Колумбии Асада хотели вовсе не убить.

— Тем не менее шансы на летальный исход были весьма велики, — заметил я. — И…

— Я проверю корабль, — сказал Азим. — Прямо сейчас пойду и проверю. Что мне искать?

— Всё, что покажется тебе подозрительным, — сказал я. — То есть стандартный набор процедур.

— Хорошо, — сказал Азим. — Только сначала скажи мне, с чего ты вдруг вбил себе в голову, что с кораблём что-то не так?

— А если это просто предчувствие?

— Это просто нервы, — сказал Азим. — Я, конечно, проверю, но сам понимаешь…

— Да, понимаю, — сказал я. — Далеко не все проблемы можно обнаружить, пока корабль стоит.

— Хорошо, что ты отдаёшь себе в этом отчёт, — сказал Азим и отчалил искать проблемы на борту.

Спокойнее мне не стало.

Визерс не просто так спрашивал, верю ли я в совпадения. Их действительно было слишком много, но интересно, какие именно совпадения генерал СБА имел в виду?

После третьей чашки кофе не лез в горло. К нему катастрофически не хватало сигареты. Наверное, на психологическом уровне мне уже никогда этой привычки не побороть.

— Третий час тут сидим, — пожаловался Фил. — Давай хоть пива закажем.

— Мы вроде бы как на дежурстве, — сказал я.

— Это ад, — сказал Фил. — Сидим в кабаке и третий час смотрим, как кто-то напивается. Кому-то весело и хорошо. А мы на дежурстве, и нам нельзя.

— Отнесись к этому философски, — посоветовал я. — Представь, что сейчас ты мог бы быть в каком-нибудь менее приятном месте. Ползал бы по техническим уровням, например.

— Моего воображения на это не хватает, — сказал Фил.

— Тогда заткнись.

Фил обиженно засопел, но заткнулся. Впрочем, я был уверен, что надолго его не хватит.

Несмотря на благоприятное для распития алкогольных напитков время — вторая рабочая смена недавно закончилась и началась третья, условно ночная, — обилия посетителей в баре не наблюдалось. Стоило только обитателям станции заглянуть внутрь и увидеть, кто именно гуляет за центральными столиками, как они сразу же решали либо провести вечер в трезвости, либо накачиваться алкоголем в каком-нибудь другом месте.