Манга и философия

Дорис на самом деле не говорит о ситуации, подобной ситуации Минами и Ореаса, или даже о ком-то, кем мы восхищаемся, он говорит об идеально добродетельном человеке. Он исходит из идей, которые были выражены людьми наподобие Майкла Смита и Бернарда Вильямса, которые предположили, что люди, от которых мы получаем совет или которым подражаем, в самом деле находятся внутри нас, это идеализированные версии нас самих в идеализированных обстоятельствах. И поскольку актеры вовлекают свои черты в роли, которые они играют, а их роли становятся частью их жизненного опыта, мы можем потенциально думать, что Ореас — это нечто большее, чем просто персонаж, описанный в сценарии, он также может представлять идеализированную внутреннюю версию Минами. Прибавьте к этому факту, что когда сценаристы узнают о том, какие именно актеры будут играть роли, они часто начинают наделять персонажей определёнными чертами их характера, придавая персонажу некоторые характеристики актера. Ореас может оказаться гораздо более близок к Минами, чем казалось на первый взгляд. Но Минами не представляет, что Ореас посоветовал бы ему (или, в таком случае, что Ореас сделал бы сам, столкнувшись с дилеммами Минами).

Так у кого же ещё спросить? На заднем плане мира «Героя и Злодея» нет никого, кому Минами действительно мог бы задать такой вопрос, кроме, возможно, Савады, но Савада играет злодея и на экране, и за его пределами (по крайней мере, с точки зрения Минами), таким образом, Минами не у кого спросить совета. Что опять возвращает нас к вопросу о том. достаточно ли только примера и подражания.

Где Аристотель мог бы найти релевантность к идее подражания, так это в отношении к его предположению, что добродетель — это то, что нужно развивать скорее посредством привычек, а не через размышление, делая ударение на том, что именно в поступках развивается добродетель. Минами может читать свой сценарий, снова и снова обдумывая, как он будет делать свои трюки, но это не то же самое, что в реальности совершать эти действия. Фактически, когда он физически пытается сделать трюк, он собирает различные знания, которые он может получить, читая о трюках или размышляя о них.

Один из способов превратить что-то в привычку — делать это снова и снова так, чтобы это стало тем, что называется «второй натурой». В таком случае мы пытаемся создать что-то аналогичное мускульной памяти. Возможно, что это то, в чём упражнялся Минами, играя Ореаса в телешоу: тренировка моральных и этических мускулов.

Прекратить играть в игры

Мускульная память — это форма процессуальной памяти или, как её иногда называют, моторная память. Мы наиболее часто слышим это определение в отношении атлетики, хотя это подходит любому действию, для которого требуется эффективная моторика, например, пальцам музыканта на кларнете, чтобы вызывать различные ноты.

Повторяя мускульные движения снова и снова во время репетиций и упражнений, мы создаём долговременную мускульную память, специфичную для данной задачи, позволяющую нам впоследствии выполнять эту задачу без сознательных усилий. Исследования предполагают, что отношения между физической мускульной активностью и психологическим или эмоциональным состоянием гораздо ближе, чем принято об этом думать,— если печальные люди просто притворяются счастливыми, их настроение действительно улучшается. Заставляя самих себя улыбаться, мы действительно начинаем чувствовать себя лучше! Так что когда мы находимся в подавленном состоянии, мы можем извлечь пользу из нашей мускульной памяти улыбки — улыбайтесь, притворяйтесь счастливыми и вы будете счастливы (или, по крайней мере, более счастливы, чем были до этого). Может быть, мы всего лишь актеры, подобно людям, которые снимаются в «Воинах межпространственной воздушной гвардии», и мы станем лучшими людьми, просто действуя, как они.

Минами ежедневно подражает добродетельности Ореаса, играя его роль, и это выступает в качестве тренировки. Вопрос заключается в том, может ли тренировка создать моральный или этический эквивалент «мускульной памяти», которая в результате заставит Минами принимать добродетельные решения, когда он сталкивается с такой ситуацией, которой нет в сценарии. Это не так уж отличается от принятого в военных силах США «морального кодекса памяти». Зона военных действий и сражение могут стать полем морально неопределённых обстоятельств, и тренировка солдат нужна для того, чтобы они могли принимать моральные и этические решения на уровне привычки, и это увеличивает шансы, что солдат будет действовать более этично.