Манга и философия

Именно поэтому социологи вроде Алана Лиу видят в «крутом» стиле письма, использующемся для сочинения слов хип-хоп песен, «будущую словесность», представляющую собой смесь работы со сложной техникой, и художественной деятельности, которая омолодит гуманитарные науки («Законы „крутости“: высококвалифицированная работа и информационная культура»), а Ребекка Блэк считает, что манга «может занять место романа в хронологии развития „новой литературы“» («Подростки и онлайновый фанфикшн», стр. 3). Согласно Напье, девушка Навсикая из манги Хаяо Миядзяки, «девушка, наделённая властью», может служить «впечатляющей ролевой моделью» («Вампиры, девушки-экстрасенсы, приставучие женщины и сейлор-скауты: четыре образа девушки в японской массовой культуре», стр. 101). И, наконец, реалистический жанр «информационной манги», рассматривающей деловые проблемы или серьёзные культурные темы, вознёс мангу до высококачественной культуры. Скорее всего, в конечном итоге это всё приведёт к официальной структуризации культуры «каваи».

Из пути к «крутому» «каваи»-модернизму

«Крутость» и «каваи» не отсылают нас к премодернистской этнической эпохе. Точно так же, как «крутой» афроамериканец не имеет почти никакого отношения к традиционным африканским представлениям о мужественности, «каваи шойо» (милая девушка), особенно представленная в манге, не является воплощением японского идеала женственности, но представляет идеологический институт женщин, основанный на японском модернизме периода Мейдзи — образ женщины, скроённый по западному образу. Но при этом «крутость» и «каваи» не переносят нас в футуристический и обезличенный мир гипермодернизма на основе условия постоянной модернизации. «Крутость» и «каваи» представляют другой тип модернизма, без технократии, но тесно связанный с поиском человеческого достоинства и освобождения. «Модернизм Нового Света» пытается «синхронизировать» современную цивилизацию необычным способом, и манга и аниме являются выражениями этого модернизма. «Крутость» и «каваи» современны, если быть «современным» — значит «не бояться критически относиться к господствующей власти и мировым иерархиям и бросать им вызов» («Корнел Уэст Ридер», стр. 17). Таким образом, «модернизм Нового Света» сопротивляется как традиционализму, так и антитрадиционалистскому модернизму.

Что такое быть «крутым» в Японии

Кендзабуро Оэ создал для себя «привычное существование», которое он хотел бы проиллюстрировать с помощью стихотворения У. X. Одена:

[он должен] Быть справедливым среди справедливых,

Быть низким среди низких
И в своей слабости, если сможет,
Мириться со всеми человеческими грехами

(«Писатель», 12—14).

В этом стихотворении отразились многие качества «крутости». Оэ глубоко озабочен двойственным положением, в котором он оказался как японский писатель модернизированной Японии (модернизацию он считает «катастрофой»), и заявляет, что для него главным идеалом в жизни в мире отчужденности является сохранение «порядочности» («Япония, двойственность и я», стр. 122). Он хочет, чтобы слово «порядочность» рассматривали как «гуманизм». Он обращается к тому виду «крутости», который необходим для поддержания человеческого достоинства в современном мире.

«Двойственность», которую Оэ подчёркивает в некоторых своих работах, говорит о том, что на его восприятие повлиял двойственный статус Японии как страны, обладающей признаками как первого, так и третьего мира. Национальное своеобразие Японии определяется дуализмом, или даже «триализмом» Азии, Запада и Японии. Коити Ивабути объясняет, что «Япония бесспорно располагается в регионе, который называется „Азия“, но тем не менее находится за пределами культурных представлений об Азии на умственных картах в головах японцев» («Новый центр глобализации: массовая культура и японский транснационализм», стр. 7). Эта двойственность усугубляется отношениями между Японией и модернизмом. Хотя Япония быстро справилась с проблемами, вызванными преимуществом Запада в развитии науки и техники, её культура до сих пор имеет, по словам Ивабути, «любопытный квазистатус страны третьего мира» (стр. 2). Оэ признаёт, что «модернизация Японии строилась по принципу подражания Западу и обучения у него, однако страна расположена в Азии и крепко держится за свою традиционную культуру» («Япония и двойственнось», стр. 117). Я считаю, что понятие «каваи» следует изучать в этом нелинейном контексте как двойственную форму сопротивления в мире, полном двойственности. Именно поэтому это понятие во многом совпадает с афроамериканской «крутостью».

Крутой «каваи»-модернизм — это не «Саус-Парк»