Манглабит Варанги (СИ)

Немного освежившись, облаченный лишь в грубые, холщовые штаны и льняную тунику под названием камиза, капитан поспешно натянул через голову пропахший крепким мужским потом акетон — стеганный поддоспешник с коротким рукавом. В отличие от длиннополого гамбезона с длинными рукавами, акетон все же не такой жаркий, и особенно чувствительна эта разница под палящим солнцем Малой Азии… Обмотки на ноги, сапоги — и столь же отвратный Белику стеганный чепец, без которого увы, уже никуда. Ибо если шлем вкупе с койфом и спасут голову в сече от наточенной вражеской стали, то силу удара способен амортизировать лишь чепец-подшлемник…

— Давай хауберк.

Дисциплинированный оруженосец едва ли не с обожанием смотрящий на своего сюзерена, подал Белику хорошенько просаленную (то есть смазанную свиным салом) кольчугу, весящую не менее десяти килограмм! Вообще-то броня Танкреда была защищена от ржавчины воронением — то есть перед очередным походом ее целиком обмакнули в льняное масло и хорошенько прогрели над огнем (в несколько заходов), после чего хауберк покрылся защитной пленкой из пригоревшего масла. Отличная технология — вот только не очень долговечная, ибо трущиеся друг об друга кольца кольчуги постепенно стирают защитный слой… А так оруженосец просалил — и порядок!

Одного Белик никак не мог взять в толк — зачем переводить сало, если Восточный Рим является центром производства оливкового масла, наравне с южной Италией?! Впрочем, ответ тут весьма прост — традиции, от которых норманны еще не успели отказаться…

Натянув хауберк через голову, словно какой свитер — пусть с куда большим усилием! — Даниил также застегнул спереди кольчужный капюшон-койф. После чего капитан жестом руки указал Бьерну за спину — и оруженосец застегнул койф на загривке, докуда сам Белик просто не сумел бы дотянуться… Наверняка вскоре появятся слитные хауберки с нераздельным от них койфом — но все одно грех жаловаться: ведь рыцари позднего средневековья и вовсе не смогут самостоятельно взбираться в седло или биться пешими в полной броне!

Препоясавшись и проверив, как идет меч из ножен, да повесив на шею собственный боевой рог, капитан легонько пороптал на себя за медлительность. Хотя странно же ожидать от средневекового рыцаря, что тот уложится в нормативы по облачению в форму современных Белику срочников! С другой стороны, европейские феодалы физически не способны изготовиться к бою в случае внезапного удара врага, и тот вариант, что они успеют ринуться в контратаку да накоротке протаранить нападающих, практически исключен… Потому-то Невский так смело и рванул в, казалось бы, самоубийственную атаку на лагерь шведского войска — втрое превосходящего его дружину и Ладожское ополчение! Нет, Александр Ярославич в любом случае сильно рисковал — но в 1240-м этот риск был оправдан, а шансы на успех весьма высоки: ведь он сумел провести свою рать тайными лесными тропами, скрыв воев от глаз свейских дозоров… И ударил по совершенно неготовым к бою рыцарям ярла Биргера и их боевым слугам.

А вот у султана Кылыч-Арслана под Никеей этот прием не прошел…

Покинув шатер, Белик скорым шагом двинулся к уже оседланному, нетерпеливо переступающему вороному жеребцу с говорящим именем Вельянтиф. По мнению самого капитана, бешенной зверюге более подходит прозвище Буцефал — так звали буйного коня Александра Македонского, объезженного им еще в юношеские годы. Но рыцарь и романтик Танкред довольно предсказуемо дал своему жеребцу имя, что когда-то гордо носил скакун славного рыцаря Роланда, верного паладина Карла Великого!

Что же, действительно весьма символично…

Вставив носок правой ноги в стремя и крепко схватившись за луки седла, Даниил одним решительным рывком вскочил на Вельянтифа, крепко удерживаемого конюшим за уздцы. Все действие заняло лишь пару секунд — и мало кто из окружающих мог бы себе представить, что сам Белик по-прежнему робеет перед могучим жеребцом, опасаясь, что Вельянтиф рванет вперед в тот самый миг, когда сам капитан взбирается в седло, перекидывая через него левую ногу! И пусть тренированное тело «донора» успешно справляется со стоящими перед капитаном задачами, все же чужие рефлексы есть чужие рефлексы. А вот собственное восприятие событий — это совсем другое дело…

Стараясь, однако, не показывать своего волнения, Белик упрямо вскинул подбородок, после чего повелительно произнес:

— Бьерн — шлем, щит, копье!

Верный оруженосец поспешно подскочил к своему сюзерену, сперва протянув ему конический шлем с массивным наносником, затем ростовой каплевидный щит — и, наконец, увесистое копье. Щит до поры занял место за спиной капитана — благо, что помимо локтевой лямки и кистевого хвата есть и плечевой ремень, ныне перекинутый через грудь. Также и копье имеет не только основной ремень, по обыкновению набрасываемый на правое плечо, но и маленькую петлю у самого основания древка. В нее, в свою очередь, на марше продевают стопу…