Мангуп

Титай даже смеется устало, оценив шутку. Алес всегда удивительным образом умеет разгонять напряжение. Лекарь уходит сразу после осмотра в сопровождении одного незнакомого Меча. Вечер они с воинами проводят за азартными играми: Алес подмигивает, будто в арсенале у него нет других разбойничьих жестов, а Хвитан достает из сумки доску и игральные кости.

— Хвитан, как ты стал служить при дворе? Князь упомянул, что ты был рабом.

Воины обмениваются многозначительными взглядами, за подчиненного отвечает Алес:

— Ага, так и есть. Их должны были переправлять в сторону Литвы через нас. Таких, как он, красноглазых, всегда недолюбливали, и ему приходилось несладко. Вот поэтому тощий был, да. На нем и сейчас каждый шрам остается.

Хвитан коротко тычет своего командира локтем, чтобы тот не вдавался в излишние подробности.

— А, да. Так вот, князь его купил. Ну среди прочих. Дал возможность обучаться, работать. Выкупить себя. Так-то он, по нынешним законам, конечно, все еще раб. Во всем остальном мире, да. Клеймо не сотрешь. Но здесь мы все свободные люди: слуги, наследники именитых семей — все. Алексей он такой, понимаешь… Такой, в общем, человек. И княжество его такое.

Хвитан вздыхает, закатывая глаза. Алес кивает, вспоминая, о чем рассказывал, но тот и сам подает голос:

— За несколько лет я обучился воинскому делу и поднялся в чинах. После чего оказался под командованием Асеня. — Он кивает в сторону валаха, уже увлеченного фишками на столе.

Титай хмурится, поджимает губы. Мало где бывшему рабу позволили бы взять в руки оружие. Здесь найдется над чем поразмыслить. Нужно придумать, как извиниться перед Алексеем.

Глава 6. Каламита

Алексей отходчив. Не то чтобы он легко прощает — скорее не обижается тогда, когда не считает это необходимым. Случай с Титаем именно такой. Чувства — штука непростая, и если с собственными Алексей научился договариваться с детства, то по поводу чужих уяснил: их лучше уважать и порой позволять людям самостоятельно с ними разобраться. Потому что не во всех головах мир устроен так просто, как в его собственной.

В общем, примерно об этом он и размышлял: о чувствах, человеческих настроениях и душевных порывах, о мироустройстве… Даже о том, как здорово было бы сейчас заглянуть к Титаю. Не расспрашивать ни о чем, просто обнять. Провести вместе хотя бы час, когда никто их не станет тревожить. Когда можно смотреть на него вдоволь, трогать досыта. Коснуться теплой груди сонного юноши, провести ладонью по ребрам. А не сидеть на наспех собранном для посланников из Генуи приеме, вполуха выслушивая их желания, намерения и требования, которые, как водится, не терпят отлагательств и обоснованы десятками подробно изложенных причин. Ох.

Изо всех сил Алексей старается сохранить подобающее месту и времени серьезное выражение лица, пряча улыбку, прикрывая рот руками в перстнях. Перед ним стоит человек с красным крестом на одеждах и рассказывает нарочито красиво и ладно, почему переговоры в Каламите важны.

Каламита уже долгие годы будоражила сны генуэзцев. Объявив себя хозяевами морской торговли всей Таврии, однажды утром они обнаружили у себя под носом новехонькую крепость с торговым портом. Нет, раньше на том мысе были какие-то кусты и малоинтересные развалины. Но вот чтобы развалины эти стали аккуратными башнями, отстроенными на византийский манер, да чтобы к ним прибывали корабли под незнакомыми парусами… Они даже наглости такой не поверили поначалу. Но страж разрушенного Херсонеса исчезать никуда не пожелал — крепость день ото дня просыпалась, наполнялась людьми. Это были феодориты. Выскочки. Гордецы.

И сейчас Генуя здесь, чтобы напомнить им, кому могли бы принадлежать эти земли. Вот только князь Алексей прекрасно знает, что напоминать они будут аккуратно: им, как никогда, нужны здесь союзники.

Человек с крестом так вдохновлен своей речью, что Алексей почти готов услышать от него предложение союза против Блистательной Порты. То-то посол обрадуется. Князь прекрасно знает имя и лицо того, кто решил так некстати устроить ему неожиданные переговоры, от которых Алексей успешно бегал вот уже пятнадцать лет. Прямо с начала своего княжения. И несмотря на то что столица его была в паре часов езды от ближайшей колонии, он каждый раз находил способ избежать их общества. Кроме этого злополучного дня.

Впрочем, князь всегда готов ответить сюрпризом на сюрприз. Но об этом — потом. Сейчас он милостиво выслушает генуэзцев, прежде чем отпустить их. И запечатает свой ответ алым сургучом.

Не у одного Джахана в этой части света есть друзья. А именно его он и видит, выходя из зала. Легок на помине. Алексей улыбается, приветствуя эту турецкую крысу и даже не кривя душой. Его действительно радует, что дело сдвинулось с мертвой точки: бить убогих первым как-то несподручно для хорошего парня, а вот если на тебя нападают, можно наконец ответить от души. Великий посол имел неосторожность дать ему повод.