Мангыстауский фронт

Не успел Даниель принять какое-либо решение, как из-за поворота показались парни и девушки. Все в джинсах и вязаных безрукавках, на головах — одинаковые белые панамы. Даниель сразу узнал Жаннат. Да, он узнал бы ее и среди тысячи таких! Она, как горящий уголек, так и светится вся радостью, весельем. И до чего идет ей это имя — Жаннат! Она — настоящий златоцвет, пышно распустившийся ранним июльским утром, когда на каждом лепестке, на каждой его тычинке играют и переливаются под лучами солнца изумрудные капли росы…

Даниель и Жаннат учились в одной школе. Только когда она в первом классе, Даниель — уже в третьем. Жили по соседству. Родители их частенько наведывались друг к другу в гости. Бывало, мать девочки просила Даниеля: «Айналайын[64], рано стало темнеть, дочка боится одна идти из школы. Проводи ее, пожалуйста, сделай милость».

Даниель выделялся среди сверстников своей воспитанностью, просьбу старшего, да еще соседки, не выполнить он не мог. Иногда женщина даже подшучивала над ним: «Молодец, айналайын. Привел дочку живой-здоровой. Береги ее, чтоб никто не обидел. Вырастет — невестой будет!» Даниель краснел от этих слов и дня два-три стеснялся даже подходить к Жаннат.

Но вот у девочки случилось непоправимое горе — умерла мать. Жаннат училась уже в пятом классе. Теперь Даниель считал своим долгом охранять девочку и каждый день провожал ее из школы до дому. Частенько Жаннат и сама забегала к Даниелю: то просила помочь решить трудную задачку, то придумывала другую причину. Дело находилось всегда. Если же случалось, что они долго не виделись, оба скучали.

Даниель, как наяву, видит перед собой потешные давние картины: и то, как они играли в снежки, как гонялись друг за другом, стараясь отобрать книжку или карандаш… Так, в детских играх, шутках, крепла дружба. А когда вместе бывали на праздниках, когда отмечался чей-нибудь день рождения, Жаннат предпочитала сидеть только рядом с Даниелем и танцевать только с ним. Она искренне сердилась, если ее друг оказывал внимание другой девушке.

В душе Даниеля проснулось и крепло большое чувство к Жаннат. Разве забудется, как он приглашал ее на выпускной бал. Они тогда до рассвета бродили по площадям и проспектам Алма-Аты. Помнится, уставшие, присели на скамеечку у какого-то дома, и Даниель впервые осмелился поцеловать Жаннат…

Было близко к полудню, когда они вернулись домой. Всякий, кто видел их в тот момент, был свидетелем поистине счастливых минут — любовью были озарены каждый взгляд, жест, каждое слово.

Осенью Даниель успешно выдержал экзамены в университет. Спустя два года туда же поступила и Жаннат. Они снова виделись каждый день, и так хотелось верить, что это счастье надолго, навсегда.

А потом Даниель получил диплом, его оставили работать в Алма-Ате. Они уже мечтали о свадьбе. И вдруг, будто снег на голову, случилось невероятное! Жаннат… ушла! И с кем? С Арманом!

Конечно же, уезжая с отцом сюда, в Кайракты, юноша надеялся повидать Жаннат и от нее самой услышать ответ на раздирающий все его существо вопрос: «Почему? Почему она так поступила?…»

Между тем парни и девушки, возвращавшиеся с купания, приблизились к месту, где стоял Даниель. Вот они уже поприветствовали его и, не задерживаясь на узкой тропе, прошли дальше. Остановилась только Жаннат. Стоит, смотрит в землю, молчит. Потом все так же, не поднимая головы, сказала:

— Здравствуй, Даниель!

— Здравствуй!

— Ты… сердишься, ты в обиде на меня?

— С чего это ты взяла? — запальчиво, будто и не он это вовсе, звонким, чужим голосом спросил Даниель.

— Не обижаешься?! — обрадовалась Жаннат. — А я-то переживаю, совесть замучила.

Даниель успел справиться с нахлынувшим волнением:

— Мне, конечно, тяжело от всего, что ты сделала…

— Знаю. Но разве я властна сейчас над собой? Настоящая любовь может делать с человеком все, что захочет…

— Вот как! А я, признаться, и не подозревал о твоих способностях говорить так красиво!

— Все прежние слова — не от сердца. Жаль, поняла это поздно. Прости меня, Даниель, если можешь…

— За что же тебе просить прощения? Обидно только, как сам я раньше не видел ничего и не чувствовал.

— Мне всегда казалось, что люблю тебя. И вдруг поняла — ошибалась. Постарайся забыть прошлое…

— О чем ты говоришь?! Как можешь мне советовать?!

— Верно, советы давать поздно. Но знай, мне всегда так хотелось, чтобы ты… ты ведь ясно видел, знал, что Арман не дает мне проходу, и… даже не попытался защитить меня, а может, и нашу любовь. Потом… потом уже было поздно думать и об этом. Я вынуждена была поехать за ним сюда, в Кайракты.

Даниель стоял молча, низко опустив голову. И нельзя было понять, смутила ли его такая откровенность Жаннат, или он корил себя за нерешительность и ложную деликатность, обернувшиеся бедой.

— Да, — наконец произнес он, — как все-таки несправедливо устроен мир. Мало того, что жизнь человеческая коротка, но надо еще перенести в ней и вот такие тяжкие муки!

Девушке в этот момент было искренне жаль парня.