Мангыстауский фронт

В действительности же Орик не стоило так тревожиться. Пеилжан напрасно испугался, будто Амирбек уходит из его ловких сетей. Оказалось, тот простудился в командировке и прихворнул. Что же касается его увлечения Орик, которое он вначале расценивал как баловство, то теперь оно перешло в нежное искреннее чувство. Амирбек с каждым днем открывал в этой женщине все новые достоинства.

…Гостей собралось немного. В этом доме не принято было приглашать тех, от кого мало проку. Амирбек, как почти всегда, явился один. Лишь вошел — Орик в какой-то миг переменилась: зазвенела веселым смехом, вся в радостном смущении. «Нет, у них все в порядке. Отношения прямо как у Ромео и Джульетты! — подумал Пеилжан. — Но что же тогда так угнетает Орик?»

Узнав, что званый обед устроен в честь дня рождения Жаннат, Амирбек говорил:

— Как же это так, друзья мои? Даже не сказали, в чем дело, — и я пришел без подарка! Так что, айналайын Жанночка, от души поздравляю тебя, расти большая. А подарок — за мной. — Он с удовольствием взял на руки и расцеловал в щечки пухленькую девочку, как две капли воды похожую на мать.

— Для Жаннат, для всей нашей семьи лучший подарок — ваш приход к нам! — угодливо произнес Пеилжан.

Амирбеку стало неловко от этих явно льстивых слов, он даже оглянулся — не слышит ли кто. И успокоился, увидев, что другие гости увлечены беседой, а на реплику хозяину ответил почти шепотом:

— За честь большое спасибо, но подарок Жанночке — на моей совести.

Пеилжан, чтобы занять гостей до прибытия остальных, вытащил из ящика стола карты, принялся ловко тасовать их.

— Давайте развлечемся немного, пока подойдут еще два-три человека, — предложил он собравшимся, усаживаясь за столик в углу комнаты.

— С удовольствием, — первым отозвался Амирбек.

К ним присоединились еще двое. Остальные, окружив игроков, стали с интересом наблюдать.

Пеилжан был опытным картежником. Однако с тех пор, как в дом зачастил Амирбек, хозяин все чаще проигрывал гостю. Амирбек же хотя и любил карты, но особым умением играть не отличался. И поскольку теперь все одерживал победы, то обычно хвастал: «Меня только и хватает что на Пеилжана». Этот же посмеивался про себя: «Выигрывай, выигрывай пока. Скоро придет время моего выигрыша, покрупнее этого!»

Сегодня Пеилжана почему-то одолевала досада и проигрывать не хотелось. «Пора ему и честь знать!» Амирбек, заметив особую настойчивость хозяина, разволновался не на шутку. И Пеилжан не выдержал — взяло верх желание угодить. «Да ладно, не обеднею — пусть выигрывает», — решил он и, как бы случайно, сделал неправильный ход.

В это время Орик пригласила всех к столу, и гости не заставили себя ждать.

Один тост сменялся другим: за Жаннат, родителей, за гостей… Пили, танцевали, затевали игры.

Довольные, расходились за полночь…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Желанным занятием Кунтуара оставалось все то же — работать над своими дневниками. Как с самым близким другом, делился он на их страницах мыслями, предположениями и сомнениями. Эти светлые часы приносили большое внутреннее удовлетворение, и не было тогда на свете человека счастливее. Все дела и заботы, волнения и тревоги отодвигались на задний план, забывались.

Прошло уже три года с тех пор, как нашлась рукопись. По многим соображениям в народнохозяйственный план были внесены ценные изменения и работы по сооружению Сырдарьинского моря продолжены. Это позволило продлить и археологические раскопки в Кайракты, хотя, увы, до сих пор они не принесли желанного результата. Зато Кунтуар преуспел в другом — он почти написал книгу о культуре и хозяйстве саков. Археолог планировал после выхода этого труда в свет защитить на его материале диссертацию. О саках ему уже было что сказать людям. Правда, что касается Казахстана, то памятники эпохи саков оказались здесь большой редкостью. Да и, честно говоря, не занимались в Казахстане изучением непосредственно столь ранней эпохи.

Кайрактинская экспедиция — первая ласточка в этом поиске, начало начал. И он, ученый Кунтуар Кудайбергенов, душа и зачинатель большого дела, возлагал на раскопки самые горячие надежды. Вот почему с нетерпением ждал результатов работы. Не завершив исследования, он не мог браться за окончательный вариант задуманного труда.

Но жизнь есть жизнь. И время мчится, как бурные воды Сырдарьи… Удастся ли завершить начатое? И как это устроен человек?! Все, кажется, понял, только успел разобраться, что и где самое главное, а жизнь уже на исходе…

Хорошо, когда в большой, благородной работе рядом с тобой настоящий друг, который помогает и делом и советом. У Кунтуара сейчас такого очень верного друга не было. Добрую половину жизни он считал самым близким человеком Ергазы, но тот — вон каков!

Спустя полгода после их размолвки все же состоялся разговор с академиком Вергинским, который внес абсолютную ясность, успокоил Кунтуара: