Мангыстауский фронт

В свой приезд — на похороны Акгуль — он снова посетил экспедицию. И снова не обнаружил ничего утешительного. Только на глубине двух метров (период антропогена) попались кости дикого быка. Кунтуар распорядился, чтобы их выслали в музей природоведения Института зоологии Академии наук.

Если и в этом году ничего не будет найдено, Кайрактинскую экспедицию придется действительно закрывать.

Вот в таких раздумьях сидел сейчас ученый в своем просторном кабинете. В дверь кто-то постучался.

— Заходите, — пригласил Кунтуар.

Вошел Михайлов. В последнее время он был начальником землеройных работ экспедиции. В руках Василия — два огромных, видавших виды рюкзака, которые он, как малышей, бережно внес в комнату.

— Приветствую вас, Кунтуар Кудайбергенович, — сказал Михайлов, опуская осторожно свою ношу посреди комнаты, — вот, пожалуйста.

Что это? Вместо ответа Василий начал деловито развязывать рюкзаки.

— На второй день после вашего отъезда, — заговорил он, — мы наткнулись на захоронение, обложенное камнем… Стали копать. Отрыли стены. Смотрим — один угол выше других. Прямо как торжественная встреча с волшебным царством! Нашли вот что. — Он не торопясь вытащил и аккуратно расставил кружки, литые из неизвестного металла. Кунтуар вскочил со стула, поспешно подошел к находкам:

— Вы что же? Как могли… сами! Почему мне-то не сообщили?!

— Да сначала так и решили — сообщить, но потом передумали. Зачем беспокоить человека раньше времени, — И Василий принялся вытаскивать остальные найденные при раскопках предметы — четырехугольные плитки, изрисованные вдоль и поперек. — Это или письмена, — продолжал он, — или игра вроде нашего домино. Не знаю, но их, в общем-то, очень много.

Кунтуар поставил кружку, которую держал в руках, бросился к плиткам. Опустившись на колени, брал одну, вторую, третью… То ставил их в ряд, то менял местами, соединял в затейливые узоры, приводил в какой-то неизвестный Василию порядок. Руки его чуть дрожали, выдавая огромное волнение.

— Япырмай… — говорил тихо Кунтуар, словно боясь что-то или кого-то спугнуть. Он осторожно поднялся с колен, рассматривая разложенные плитки. На лице радость, глаза искрятся в улыбке. — Что тебе дать за суюнши?

— Пусть для меня этим подарком будет ваша радость!

— Понимаешь ли ты, какую весть принес мне?! И ведь если бы не твое упорство, не было бы ничего сейчас в наших руках!

После недавней своей поездки в Кайракты Кунтуар совершенно упал духом. Узнав, что никаких новых результатов так и нет, он уже хотел свернуть землеройные работы. Тогда Михайлов и проявил свою настойчивость: попросил разрешения копать хотя бы до осени. «Неудобно распускать рабочих, пока не окончится срок договора с ними», — пояснил он. Кунтуар согласился.

— Да таких камней там валяется тьма-тьмущая, — сказал Василий, давая понять, что заслуга его личная здесь вовсе невелика.

— Если подтвердятся мои мысли, что эти камни — памятники начала эпохи бронзы или еще более раннего времени, мы свидетели великого открытия! Значит, здесь существовала высочайшая культура задолго до саков! Нет, чего же мы стоим-то? Пошли! Ты на машине? Поехали!

Остановил их телефонный звонок. Кунтуар поднял трубку.

— Слушаю вас, — ответил он весело, еще не в силах унять радость. — Здравствуйте! Не понял. — В голосе послышалось удивление. — Повторите, пожалуйста!

— Получено ваше удостоверение персонального пенсионера, — нежно произносил на том конце провода мягкий женский голос. — Ергазы Меджунович завтра назначил внеочередной ученый совет, на котором будет сам лично, с почетом вручать вам его.

Кунтуар узнал: говорила секретарша Ергазы, которую тот взял на работу недавно. Один из джигитов-шутников научил ее называть своего начальника не Меджнунович по имени отца Ергазы, а Меджунович, что означало «дуракович». И сейчас женщина так и говорила:

— Ергазы Меджунович просил вас завтра в одиннадцать часов прийти к нему.

Кунтуар весь задрожал от охватившей его злости. Он только и смог выдавить сквозь зубы:

— Какая еще пенсия? Я что, просил у него пенсию? Кто же доведет до ума кайрактинские памятники?..

Ничего не поняв, женщина заговорила еще нежнее:

— Наверное, сам. Этого я не знаю. Мне он приказал только вызвать вас на завтра к одиннадцати на совет.

Кунтуар в сердцах бросил трубку. Только что он был радостным, глаза лучились. И вдруг сник. Замолчал, безвольно опустился в кресло. Посидел, прикрыв глаза руками, не меняя позы, тихо произнес:

— Ергазы отправил меня на пенсию. Зовет к себе, хочет вручить удостоверение пенсионера…

В своих намерениях Ергазы походил на затаившуюся кошку, так же — крадучись, исподтишка — совершал свои черные дела.

Директор филиала понимал, что бороться в открытую со своим бывшим другом ему не резон. Поэтому и воспользовался возможностью отправить археолога на… заслуженный отдых. Считал — не найдет слов упрека и сам Кунтуар, потому как все вроде по закону.