Мангыстауский фронт

Непонятно откуда, по Узеку пополз слух, что в министерстве недовольны работой экспедиции и что Малкожин приехал снимать Тлепова. Об этом говорили всё упорнее: кто с жаром защищал Жандоса, кто злорадно комментировал новость, будучи с ним не в ладах, кто молчаливо выжидал, как развернутся события. Один Тлепов будто не знал о разговорах и действовал как прежде, всего себя отдавая работе. Жалел с нарастающим беспокойством наблюдал за ним: не догадывается ни о чем? Не придает значения досужей болтовне? А может, устал, смирился? Нет, такое не похоже на Жандоса. Как это смирился? Самое тяжелое время пережил, с нуля начинали, а теперь, не доделав — отойти в сторонку, бросить… Конечно, можно было бы напрямик выложить все Жандосу, но, подумав, Жалел решил подождать. Слухи есть слухи. Зачем подливать масло в огонь? Надо сначала выяснить, что думает Малкожин. Как-то во время очередной беседы с Ерденом о делах, когда тот все так же исподволь, незаметно старался натолкнуть Жалела на мысль, что план не выполняется из-за нераспорядительности Жандоса, Жалел не выдержал и в упор спросил о слухах, ходивших по Узеку. Тот сразу понял, о чем идет речь, но на лице изобразил удивление: «Да-а, неужели об этом говорят? Поразительно!» — «Возня мешает работе. Расхолаживает людей! — резко сказал Жалел. — Надо пресечь сплетни…»

Ерден развел руками: «Незаменимых руководителей, как известно, нет». И больше ни слова. Дескать, понимайте как хотите, а мое дело — сторона. Он сидел неподвижно, только пальцы — узкие, длинные, бледно-желтые — шевелились на столе, как щупальца. Казалось, в них действительно не было костей, и когда Ерден взял карандаш, чтобы отчеркнуть заинтересовавшее его место в отчете Жалела, то удивительно было видеть, как карандаш будто сам собой втек в пальцы.

Вчерашнее совещание началось на высоких, праздничных нотах. Ерден долго и красиво говорил о том значении, которое придается поискам нефти в стране, и в частности на Мангышлаке. Рассуждал о патриотизме, самоотверженности, рабочей чести. Жалел хмуро слушал. Ему, работавшему с Малкожиным в министерстве, давно был известен этот прием Ердена, сначала подстелить соломки, а потом… Так и вышло.

— С удовлетворением и гордостью за успехи узекцев разрешите огласить текст радиограммы, полученной вчера, — говорил Малкожин, и его бархатистый голос звучал проникновенно. — За высокие производственные показатели, достигнутые в трудных условиях бригадой Халелбека Бестибаева, этому коллективу по итогам второго квартала присуждено первое место среди других бригад нефтеразведчиков. Она награждена переходящим Красным знаменем и денежной премией! Ваша трудовая победа, товарищи, конкретный вклад в решение важной задачи — поставить богатства недр Мангышлака на службу Родине. Она стала возможной благодаря ударному труду, внедрению прогрессивной технологии бурения, постоянному совершенствованию профессионального мастерства, большой организаторской работе коммунистов и комсомольцев!

Ерден сделал паузу. Лицо его было почти одухотворенным.

— От имени коллегии министерства, дорогие товарищи, хочется пожелать буровикам бригады Бестибаева крепкого здоровья, счастья, дальнейших успехов!

Ерден переждал, пока затихнут аплодисменты. Обвел взглядом собравшихся и уже другим тоном, в котором звучало сожаление, сказал:

— Конечно, мне было бы приятнее выступать перед вами именно по таким поводам. Не жалея себя, буровики Бестибаева, Шилова, Аширова и других бригад сумели без аварий провести скважины, испытать их, получить притоки нефти из очень перспективных горизонтов. Но не все так самоотверженно, не жалея себя, отдают свои знания и мастерство разведке Узека. Не для всех государственный план является законом.

Ерден печально склонил голову, потом резко поднял, металлически произнес:

— Мы были бы никудышными руководителями, лицемерными, беспринципными людьми, если бы раздавали друг другу комплименты и награды. Партия учит нас смело вскрывать недостатки, не останавливаться на достигнутом. Сегодня надо работать лучше, чем вчера, а завтра — лучше, чем сегодня.

Он хлопнул ладонью по столу. Раздался такой звук, будто шлепнулась лягушка. Кто-то засмеялся. Ерден холодно посмотрел в ту сторону, откуда послышался смех, брезгливо опустил углы рта.

— Мы, все собравшиеся здесь, должны смотреть правде в глаза. Сегодня истинное положение состоит в том, и, я думаю, двух мнений здесь быть не может, — раздельно проговорил Малкожин, — что главный показатель — проходка скважин — находится под угрозой срыва. Темпы бурения нас не устраивают. Если положение в ближайшие недели не выправится — годовой план будет провален. Так, товарищ Тлепов? Или я ошибаюсь?