Маньяк Фишер. История последнего расстрелянного в России убийцы

– Сложно сказать, молодой человек. – Врач явно приготовился пуститься в пространные разъяснения, поудобнее усаживаясь на колченогом стуле для посетителей. – Если про взрослого человека обычно все понятно, то с детьми определить, где правда, а где фантазии, можно только по нестыковкам и отсутствию логики. Лет до десяти они не особо разграничивают мечты и реальность. С подростками все еще сложнее. Их фантазии слишком логичны, что не позволяет с легкостью отделить правду от лжи, а вот мозг все так же с трудом проводит эту границу. Если учесть, что у них еще не выработались нормальные реакции и привычки, а гормоны зашкаливают, то задача начинает казаться невыполнимой. С другой стороны, у вас разве есть другие зацепки?

– Нет, зацепок нет. Так что это за человек? – помрачнел следователь.

– Ваш мальчик… – начал было психиатр.

– Я не про Квачкова, – поморщился Телицын, которого каждый раз коробило, когда психиатр так называл свидетеля по делу. Впрочем, следователь был абсолютно убежден в том, что визитер видел его реакцию и намеренно провоцировал.

– Убийца? Невоздержанный человек с выраженной психопатией, очевидно вменяемый.

– Как это?

– Вменяемый в юридическом смысле, – пояснил врач. – Если исходить из того, что показания вашего парнишки верны и он действительно видел убийцу, то преступник отдает себе отчет в действиях, способен врать, выслеживать жертву, мыслить логически. Налицо выраженное садистическое расстройство и психопатия…

Последнее слово врач произносил с ударением на последнюю «и», что подчеркивало его принадлежность к медицинскому сообществу.

– А по-русски и для оперативников?

– Опасное сочетание, молодой человек. Опасное. Психопатов десять процентов населения, если уж откровенно говорить. Любой хороший профессионал в своем деле, любой увлеченный человек – психопат. Опасно это в сочетании с сексуальной патологией. Преступник, как подросток, не способен разграничивать свои фантазии и реальность. Обыватель вполне может помышлять об убийстве. Я, по крайней мере, регулярно это практикую, так как имел несчастье жениться двадцать лет назад. Но выраженный психопат не видит препятствий для реализации своих фантазий. Если ему хочется кого-то пытать, то единственное, что его останавливает, – это отсутствие подходящих условий. Страха перед законом он не испытывает и скрывает свои преступления только потому, что хочет совершать их снова и снова, а милиция ему может в этом помешать.

По мере того как врач говорил, следователь смотрел на него со все бо́льшим недоверием. Когда психиатр умолк, воцарилась неловкая пауза. Телицын нервно сглотнул и спросил:

– И как часто вы практикуете, интересно знать? Часто думаете о том, чтобы убить кого-то?

– Как минимум пару раз в день, – засмеялся мужчина. – Особенно по утрам, когда носки найти не могу.

– У нас тут детям головы отрезают, – недовольно ответил следователь, только сейчас уловив иронию.

– Это, конечно, перебор, – живо согласился врач. – Хотя, знаете… Помню, мы с мамой во время войны ехали в эвакуацию на машине. Нас там человек пять было. Увидели по дороге истерзанный труп, и знаете что?

– Что?

– Поехали дальше. Мы просто очень спешили, понимаете? Нас не шокировало, что кто-то поиздевался над погибшим, а потом пошел себе дальше. В нас не было жалости. Человек ко всему привыкает, в том числе и к жестокости. В то время для нас было обычным делом то, что сейчас сложно даже вообразить, но мы это так не воспринимали. А ваш убийца уже вошел в раж. Теперь он будет совершенствоваться в своей жестокости. Каждое следующее убийство будет все менее тщательно продуманным, но все более кровавым и садистским.

– Увлеченный профессионал? – переспросил Телицын, пристально разглядывая сидящего перед ним человека. Он был уверен, что тот начнет сыпать профессиональными терминами, которыми люди часто пытаются замаскировать свою интеллектуальную беспомощность, но этот карикатурный врач, будто сошедший со страниц романа Гашека, говорил сейчас о вполне конкретных вещах.

– Совершенно верно. Психопат обычно имеет уникальную способность концентрироваться на чем-то одном. В ущерб личным отношениям, чувствам, хобби. В ущерб всему.

– Этот человек занят только поисками новых жертв?

– Сексуальное отклонение тем и отличается от пристрастия, что всегда стремится к расширению, всегда норовит завладеть человеком. Как и любая другая болезнь, оно постепенно полностью поглощает личность. Вполне вероятно, что она у него все еще имеется, а значит, он может заниматься профессионально каким-то делом. Но, скорее всего, страсть к подросткам заставила его искать работу, связанную с детьми.

– Пионервожатый, учитель?

– Да, вполне вероятно. Пионервожатый или учитель подходят, хотя я бы расширил этот список до спортивных тренеров, завхозов, уборщиков в школах…

– Я понял, – оборвал его следователь. – И смертной казни он не боится, вы говорите?

– Полагаю, он ее ищет повсюду.

– То есть?