Маньяк Фишер. История последнего расстрелянного в России убийцы

– Ты следующий, – повторил Головкин и опустился на корточки, чтобы развязать подростку ноги.

Паша медленно стал подниматься с табуретки, а затем с невидящим взглядом пошел в сторону лестницы. Головкин помог ему взойти на заклание и успел привязать его к лестнице, когда сверху раздался мужской голос:

– Хозяин, ты здесь? У тебя тут дверь открыта.

В том мире, откуда доносились звуки, для того, чтобы все было хорошо, нужно только поступать правильно и слушаться взрослых.

Головкин поморщился, но все же полез наверх, чтобы успокоить соседа. Паша остался в подвале один. Казалось, наконец у него появился шанс. Сейчас он мог бы откинуть люк и выбраться на свободу. Вряд ли Головкин решится убить его на глазах у того мужчины. Нужно было только сделать последнее усилие.

Иногда в жизни человека может произойти такое, после чего существовать дальше попросту нельзя. И самое страшное, если кто-то остается в живых после подобного кошмара. Обычно в этом случае он начинает строить подвал для пыток. Паша вдруг понял, что должен покинуть этот мир. Здесь, в подвале, стены которого были заляпаны кровью, где на полу валялись тела его мертвых друзей, сама мысль о том, что есть какая-то другая реальность, казалось абсурдной.

Головкин вернулся через несколько минут. Он успел спуститься по лестнице и уже взял со стола нож, когда Паша вдруг вставил голову в петлю и отбросил ногой табуретку. Он стал хрипеть и задыхаться. Головкин хотел было вернуть табуретку на место, но вид задыхающегося подростка заворожил его.

Если человек решил умереть, то ничто не в силах заставить его жить. Казалось, судьба сжалилась над Пашей и предложила самый короткий путь к смерти. Он мучился всего несколько минут, но его мертвое тело Головкин истязал вплоть до восьми утра. Лишь тот факт, что пора собираться на работу, заставил его остановиться. Увидев себя в зеркале, он понял, что придется не только переодеться, но и съездить домой, чтобы принять душ. В тот день зоотехник Головкин опоздал, а коллеги заметили его налившиеся кровью глаза и неуклюжие движения человека, который явно переборщил с физической нагрузкой:

– Вагоны разгружал ночью, что ли? – спросил кто-то из работников. – Уже не мальчик ведь, это работа для молодых.

Головкин лишь скривил виноватую улыбку и ничего не ответил. Вечером он вернулся в подвал и еще долго издевался над трупами ребят, не в силах расстаться с «сувенирами». Заставить себя избавиться от тел он смог только через несколько дней, когда естественный процесс разложения помешал ему продлить надругательства.

Родители мальчиков подали заявление в милицию в ночь пропажи детей. В отделении на удивление никто даже не заикнулся о том, что «подростки погуляют и вернутся», никто не пытался доказать, что заявления принимают только через три дня после исчезновения. Поиски начались немедленно. Спустя еще день в школу, где учились друзья, отправились сотрудники милиции, чтобы собрать всю возможную информацию. Женя, мальчик, который в тот злополучный вечер отправился на сольфеджио, слышал об исчезновении друзей, но решил, что сообщать об их планах устроить налет, неправильно. Когда они объявятся, он же и окажется во всем виноватым. Женя сказал милиционерам, что ничего не знает и даже не общался с ребятами.

Как и всегда после убийства, Головкин чувствовал себя прекрасно. Он был горд собой и готов к трудовым подвигам. От поездки в отпуск тоже не отказался бы. Работа шла своим чередом. Штат сильно сократился, а зарплату платили так редко, что конный завод из солидного государственного предприятия постепенно превращался в клуб по интересам. Все искали возможность как-то подработать или что-нибудь унести с работы в счет зарплаты. В такой ситуации сотрудник с десятилетним стажем и серебряной медалью за заслуги в области животноводства был на вес золота, поэтому в администрации с крайним неодобрением отнеслись к его заявлению об отпуске, но все же подписали его.

Когда вечером Головкин вернулся домой и по привычке проверил почтовый ящик, оттуда выпала бумажка с печатью. Это была повестка в милицию. Явиться в отделение нужно было завтра, в восемь часов утра. Всю ночь он не спал, размышляя над тем, что его там ждет. Ближе к рассвету ему удалось убедить себя в том, что, будь у них что-то на него, никто бы не отправлял ему повестки по почте, за ним бы пришли лично.

Утром с воспаленными глазами и трясущимися от бессонной ночи руками он отправился в отделение. Там его попросили подождать в коридоре, пока следователь и дознаватель разберутся со своими делами.

– Вы слышали, что недавно случилось? В лесу нашли трупы трех мальчиков, – произнес уставшего вида мужчина в до неприличия ветхом свитере, когда Головкин зашел в кабинет. Судя по всему, это был следователь. Головкин знал о том, что только следователи и оперативники имеют право ходить в штатском на работу, остальные должны носить форму. Перед ним сидел человек в штатском. Спустя минуту в кабинет вошел еще один мужчина, одетый по форме. Он вежливо поздоровался и занял один из стульев для посетителей.