Маньяк между строк

– А как мы точно узнаем, что это Правдоруб, а не какой-то очередной сумасшедший? – поинтересовалась Разбежкина.

– Речевые признаки… – начала было Виктория.

Но Разбежкина прервала ее довольно бесцеремонно:

– Признаки признаками, но вы сами говорите, что Шляпник тоже писал жалобы пачками. Есть более точные данные?

Странно было слышать такое от филолога, но Виктория сохранила хладнокровие:

– Если фигурант письма убит при загадочных обстоятельствах или на него было совершено нападение, то это процентов на девяносто пять наш Правдоруб.

Валентина Косотырикова вдруг резко поднялась с места.

– Извините, – проговорила женщина тихо. – К сожалению, мне надо идти. У меня сейчас занятия.

– Не беспокойтесь, занятия отменены. Рабочие дни будет засчитаны. Премию обещали за помощь следствию и благодарственное письмо. И о том и о другом лично позабочусь, – в который раз повторила Вика.

Валентина замешкалась.

– Мне надо предупредить тогда… позвонить… – нашлась она после секундного колебания. Обращалась Валентина к Ухтомской и словно за что-то извинялась.

Когда Косотырикова шла к дверям, я уже знал, что она не вернется. И дело было не в пальто, которое она поспешно подхватила со стула, не в сумке, второпях зажатой под мышкой, ее выдали этот извиняющийся тон, отведенные в сторону глаза. Ухтомская тоже догадалась о бегстве подруги. Нахмурилась, но промолчала.

Екатерина с Ольгой переглянулись. Не сговариваясь, филологические дамы тоже начали вспоминать обстоятельства, требующие их немедленного вмешательства.

– Что происходит? – Виктория обратилась скорее к Вере Ухтомской, чем к ее товаркам.

Вера только развела руками.

– Катя, Ка-а-ать! – позвала Вера громко и настойчиво.

Екатерина Дрын уже чудесным образом оказалась на полпути к выходу из зала.

– Я не понимаю. Объясни хоть мне-то. В чем дело? Мы с тобой столько лет общаемся, не побоюсь этого слова – дружим, вчера договорились, все было хорошо. А что сегодня произошло? А, девочки? Вроде совместный Скопус собирались писать. То есть как писать, сами знаете, как мы тут все совместно пишем. Давайте уж начистоту. Раз такое дело.

На словах «совместный Скопус» Катерина сделала решительный шаг в нашу сторону и прямо посмотрела сначала на Веру, потом на Вику и в конце концов остановила свой взгляд почему-то на мне.

– Ты нас, Вера, Скопусом не пугай. У тебя, конечно, научные индексы самые высокие и знакомства по этому поводу в журналах есть…

Вера иронично хмыкнула, но промолчала. Если я правильно понимал современную систему работы вуза, то за необходимое количество баллов эффективного контракта необходимо было написать несколько статей в престижные зарубежные журналы системы Скопус или Вос. Попасть туда не так просто: либо работа должна быть соответствующего уровня, либо требовалось заплатить и купить место в престижном журнале. Но это дорого. Для преподавателя провинциального вуза – подавно. На филфаке Ставроподольского университета дилемму между баллами контракта и ценой Скопуса некоторые члены кафедры решали с помощью Веры Ухтомской и ее рейтинговых исследований по Гоголю. Другими словами, вступали в соавторство на определенных условиях. Авторитет простого доцента Ухтомской на кафедре, из-за которого ее побаивалась даже заведующая, объяснился.

– Только Скопус Скопусом, но вот если с кафедры погонят, куда идти…

Маленькая тонкая Ухтомская вытянулась в струнку. В синей юбке до колен и мягком светло-сером, цвета мокрого облака, пиджаке она стала похожа на юнгу, который делал стойку на мачте, балансируя для равновесия. Вера балансировала от злости.

– Мы же не собаки приблудные, а доценты кафедры! – с запалом ответила Ухтомская. – Как нас погонят? А кто преподавать будет?

– Хочешь начистоту – давай! – завелась Екатерина под молчаливое одобрение Ольги. – Мы понимаем, Вера, какая тебе от этого дела выгода. Вы с известным экспертом теперь, с этой… – Дрын показала рукой на Викторию, у которой бровь от изумления поползла вверх. – С этой подружкой наших олигархов, которая хочет выслужиться перед начальством. Вы вместе. Ок. Понятно. Виктория Берсеньева в политику, может быть, подастся, департамент ей какой-нибудь выделят. На громком деле, на маньяке пропиариться всегда хорошо. Тебе тоже хорошо. Ты тоже эксперт, вроде как плюсики там тебе, в той же прокуратуре. Только вот мы своей роли в этом деле не понимаем. Маньяка уже поймали. Чем эти тексты отличаются от текста Шляпника, мы пока тоже не поняли. Шляпник во всем сознался. К тому же весь город видел, что это кровожадное чудовище, не имея возможности убивать людей, оторвалось на собаках. И вы предлагаете еще что-то искать?

– Если честно, это действительно больше похоже на разведение бурной деятельности для самопиара, – поддержала коллегу Ольга Разбежкина. – Мы в эти игры играть не хотим. Тем более что Людмила Ивановна уже написала, что все пропущенные занятия из-за вашей так называемой экспертной работы придется восстановить. Так что нам получается совсем не резон.

– Это общее мнение, я так понимаю, – подытожила Вера ледяным голосом.

Женщины с вызовом молчали. Вера сникла.