Манящая тень

Я окидываю взглядом комнату. На коробках маркером написаны года, на столиках приклеены стикеры: «Квитанции» и «Телефонные записи». Сэм потратил годы, чтобы во всем разобраться. Это нечто большее, чем попытка исправить отношения. Это вопрос жизни и смерти – такого я не ожидала.

Сэм возвращается с двумя горячими чашками, но я встаю и бесцеремонно скидываю Пенни на пол.

– Прости. Это было глупо. Мне не стоило приходить.

Я поворачиваюсь и быстро направляюсь к выходу, но мои старания сводятся на нет картонной коробкой у кресла, которую я не замечаю. Я спотыкаюсь и врезаюсь лицом в стену.

– Ой… ты цела? – спрашивает Сэм, подбегая ко мне и помогая встать.

– Я идиотка, – отвечаю я, имея в виду не только постыдное падение.

– Сейчас это место – мечта барахольщика. Ты не виновата, – говорит он, но я не слышу ни слова.

Я смотрю на стенку, где на краске медленно появляется чернильный завиток. Сэм умолкает, прослеживая за моим взглядом.

– Какого черта?!

– Теневые чернила, – бормочу я, подползая ближе. Завиток постепенно разрастается. – Они проявляются только от дыхания аномала.

Я встаю и изо всех сил дую на стену.

На ней, будто написанные невидимой рукой, появляются черные слова.

Я отхожу, а Сэм каменеет.

«Не лезь в это, il mio combattente».

Я смотрю на Сэма, его лицо бледнеет. Он делает пару неловких шагов назад, пока не прижимается к противоположной стене.

– «Мио комбаттенте»? – спрашиваю я грубым шепотом, в моей голове бьет тревога.

– Элиза, – Сэм отталкивается от стены и проводит рукой по словам. – Она училась в колледже во Флоренции и звала меня «мио комбаттенте». Мой боец. Это она написала, Веспер. – Его дыхание учащается, и он проводит рукой по волосам, из-за чего кончики топорщатся в разные стороны. Глаза Сэма загораются огнем, которого я прежде не видела. Ему будто не хватает воздуха, его грудь часто поднимается и опускается. – Почему она просит меня не лезть?

Вопрос риторический, и он не ждет ответа. Сэм вновь обводит пальцами слова, словно от его касания они выдадут свои тайны.

– Больше двух лет. Я просматривал все записи. Нашел всех, с кем она говорила. Сидел всю ночь в полицейском участке, просто чтобы заставить хоть кого-то выслушать меня. Я все осмотрел. А ее послание все это время было здесь.

Мой язык так и чешется задать вопрос, и я выпаливаю его прежде, чем успеваю себя одернуть.

– Откуда Элиза знала о теневых чернилах?

Сэм замирает и выдыхает, потирая лицо руками, а затем поворачивается ко мне.

– Она была металлургом, – наконец говорит он.

Аномал, который контролирует металл. Элиза была аномалом. Что ж, это логично – объясняет, почему Сэм так комфортно чувствовал себя в «Подполье». Почему Дункан ни капельки его не смущает.

– Мне нужно сфотографировать это.

Сэм исчезает на кухне. Я слышу, как он копается в вещах.

Внутри меня словно кружатся вопросы, но я проглатываю их, снова рассматривая слова на стене.

Сэм возвращается и делает фотографию на телефон, прежде чем озарить меня улыбкой.

– Что? – спрашиваю я.

– Теперь это кажется пустой тратой времени, учитывая, что ты победишь в турнире, который все исправит, верно?

У меня сводит желудок.

– Ты же знаешь поговорку: не говори гоп, пока не победишь в сверхъестественной смертельной схватке.

Сэм фыркает со смешком, и я невольно улыбаюсь.

Ненавижу себя за то, что люблю его смех.

– Наверное, дело не только в этом. Даже если ты победишь… мне нужно знать, что произошло. А Элиза… – он ненадолго замолкает, будто решает, стоит ли продолжать: – Она многое держала в тайне.

– Она ничего тебе не рассказывала? – Я чувствую себя змеей, наговаривая на нее.

Лицо Сэма мрачнеет.

– Элиза ревностно относилась к своим секретам. Но если я не узнаю, как все произошло, то как мне помешать этому случиться вновь?

– Что, по-твоему, она скрывала от тебя?

– Не знаю. Но что-то мне подсказывает, что это ее и убило.

Я вскидываю бровь. Мы оба делаем шаг назад и смотрим на послание.

Я провожу рукой по стене и выдыхаю. Может, она оставила еще одно? Дохожу до самой спальни, но больше ничего не проявляется.

– Мне нужно что-то покрепче, чем чай, – говорит Сэм, уходя на кухню.

Я останавливаюсь у опасной на вид башни из коробок у деревянного шкафа. Клянусь, я ничего не вынюхиваю! Но что-то привлекает мое внимание. На перевернутых фотографиях в рамках стоит круглая металлическая банка. Внутри какие-то бусины и пара булавок. Я присматриваюсь.

Двойное дно.

Оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что Сэм по-прежнему на кухне, я осторожно достаю его.

У меня перехватывает дыхание, живот крутит от тошноты.

Внутри несколько сушеных цветков королевы ядов. Мое сердцебиение отдается в ушах, пока я смотрю на увядшие хрупкие бутоны.

Переворачиваю их, тщетно пытаясь посчитать. Сколько же цветков ей оставили?

При звуке шума с кухни я подпрыгиваю. Быстро возвращаю цветы на место и делаю три широких шага назад, будто эти засохшие акониты могут дотянутся до меня и схватить.

Внезапно квартира кажется слишком тесной. Все будто проваливается внутрь.