Манящий абрис смерти (СИ)

Пройдя сквозь стеклянные двери, я оказался в просторном холле. Здесь на витражах были изображены три добродетели: Вера в собственные силы и благость мира, Надежда на всепрощение, и Любовь к ближнему и милость Творца. Не знаю, что на самом деле подразумевал художественный мастер, но яркие цветные стекла не давали впасть в уныние всем входящим в госпиталь. Уж без применения силы тут не обошлось. Улыбчивая медсестра-хозяйка в строгой отлаженной форме с накрахмаленным воротничком спросила цель визита и занесла мои данные в лениво гудящий магбук. Я быстро поднялся по ступенькам на третий этаж и неожиданно встретил на своем пути помеху. Помеха была на двадцати пяти сантиметровых каблуках, стальных обтягивающих классические вторые девяносто брюках, и алой блузке со скромным декольте. Правда, сам бюст был не скромного четвертого размера. Мой взгляд поднялся выше на лицо пепельной блондинки. Выражение лица дамы было крайне удивленным — светлые брови приподнялись домиком над фиалковыми глазами с густыми черными ресницами. А я вот не был удивлен, ну где же еще быть въедливой сотруднице прессы, охочей до сенсаций, как не в госпитале, в котором проходит лечение после ранения главный прокурор города Максимилиан Лерой.

— Стефан?! А ты что тут делаешь? — а вот голос у блондинки был не так сладок, как внешность.

— И тебе всех благ, Ангелина, — я слегка кивнул в приветствие. — Уж не затем, чем ты, от свежей крови по утрам у меня изжога.

Девушка зло прищурилась, но промолчала.

— Прости, но я тороплюсь. Привлеченная неожиданным шумом в процедурном кабинете, блондинка не стала возражать, и я пошел дальше по коридору. Моей целью была палата номер семь, она же предоперационная, но в которой еще возможны посещения. В ней на больничной кровати, заправленной белоснежным постельным бельем, лежала женщина. Ее шоколадного цвета волосы уже были обильно украшены серебряными нитями седины. Выражение лица внешне было спокойным, но я то знаю, что она слегка нервничает. Глаза цвета весенней листвы с теплотой взглянули на меня:

— Стефан! Мой милый мальчик, ты пришел! — руки больной, лежащие поверх пододеяльника, расслабились.

— Елизавета Рудольфовна, простите покорно за опоздание, — я присел в кресло напротив кровати, — и как и сказал, я пришел вас поддержать.

— Спасибо, Стефан. Должна признаться, что ожидание дается мне не так легко, как бы хотелось.

— Я понимаю, поэтому я здесь. Елизавета Рудольфовна, вы же мало того, что красавица, но и умница. Про операцию знаете все, шутка ли сам профессор Белокрылов вам лекцию прочитал. Сама процедура малотравматичная и испытанная. Ваше сердечко после нее будет работать вдвое лучше, чем сейчас.

Я ободряюще улыбнулся.

— Ах, Стефан. Как же мне тебя не хватало, — женщина улыбнулась в ответ.

— А мне уже не хватает вашего фирменного рыбьего пирога. Скорее поправляйтесь, а то найду другую стряпуху.

— Что-то мне подсказывает, что ты уже ее нашел, Стефан.

— И почему вы, Елизавета Рудольфовна, утверждаете, что абсолютно бездарны. Уж провидцы точно пробегали в близких родственниках.

Женщина тихо рассмеялась:

— Опыт, мальчик мой, простой жизненный опыт и никакой магии. Я первый раз вижу, как ярко горят твои глаза. И уж здесь точно замешана девушка, а не твои эти страшные звери — мотоциклы.

Дальнейшие расспросы на столь щекотливую тему для меня прервала вошедшая операционная медсестра:

— Госпожа Нежданова, посещения закончены, пора готовиться к операции.

Я поднялся, подошел к женщине и поцеловал ее в испещренную морщинами щеку.

— До новой встречи, Елизавета Рудольфовна.

— Светлой дороги, Стефан.

Мы оба не любили долгих сантиментов, поэтому я, попрощавшись и с медсестрой, сразу вышел за дверь, а там и из госпиталя на свежий воздух.

Я нетерпеливо притопнул ногой, пора обратно к Нине: разрушить хрупкое внутреннее равновесие девушки, заодно и отвлечься от мыслей о женщине, заменившей мне мать — добрейшей госпоже Неждановой, которой уже сейчас проведут плановую открытую операцию на сердце.

Глава 5

Нина

Я медленно пережёвывала последний кусочек огурца из салата, когда раздался скрежет открываемого замка на входной двери. Я посмотрела на настенные часы — ровно полчаса, надо же, как он пунктуален, а мне казалось, что обычно время называют образно и примерно.

Стефан замешкался, снимая обувь, и прошёл на кухню, пряча руки за спиной:

— Угадай, что у меня есть?

Я подняла на него глаза и сказала:

— Не люблю угадайку, да ещё и никаких вводных данных.

Улыбка парня поблекла:

— Прости, хотел поднять тебе настроение.

Он вытянул из-за спины декоративную розу в причудливом горшке. А я-то удивлялась, что Стефан воспользовался такими явно женскими духами, а это был запах цветка. Густой, сладкий и очень нежный. Я влюбилась в цветок с первого взгляда. Несколько распустившихся цветков светло-желтого оттенка радовали взор, и ещё готовились распуститься пара тугих бутонов на колючих веточках.

— В общем, вот, мне показалось, что она тебе нужна.