Манящий абрис смерти (СИ)

Я допил кофе и обвел взглядом небольшой и уютный зал. Посетителей было совсем мало, и подозрительных личностей среди них не было. Со мной находится рядом теперь вдвойне опасно, но и сопротивляться тому, что моя оттаявшая душа стремилась снова оказаться под раскидистыми ветвями дуба на краю площади Города солнца, я не мог. Рассчитавшись, я вышел из кафе и окунулся в водоворот нового дня.

Глава 4

Нина

На следующее утро я проснулась больная, в горле пересохло и что-то царапалось, голос был хрипл и тих. Глотать было почти невозможно, даже после того, как я немного расходилась по квартире и из членов ушла противная слабость. Все-таки тот утренний дождь не прошёл даром, обычно я не заболеваю так легко. Но я промокла и озябла, да и позволила себе посидеть на крыше, хотя уже тогда чувствовала лёгкое першение в горле.

Голова была чугунной и все норовила куда-нибудь прилечь. А из лекарств дома только аспирин, да сушенная мята. Её я и заварила к чаю, достала банку с остатками мёда и, тщательно дуя на горячий отвар, с удовольствием лечилась.

Подобное лечение приносило лишь временное облегчение, ну что же делать? Денег осталось немного, в холодильнике почти нет еды, а заработать в таком состоянии я не могу. Пожалуй, сегодня отлежусь, а завтра все же вернусь в Город солнца. Сезон уличного художника очень короток. Зимой все сводится к паре часов в выходные дни, так что летом все артисты и художники только что не ночевали на площади.

Слабость вновь вернулась, я прилегла на диван с мыслью, что немного отдохну и, возможно, после обеда все же выйду на улицу, из еды дома была только буханка хлеба и немного крупы с макаронами. Но даже их готовить сил не было. Прилегла и не заметила, как уснула.

Встала уже затемно, по-прежнему слабая как котёнок, и не сразу смогла понять где я нахожусь. Квартира тонула в сумерках, за окном ярилась гроза, периодически вспышки молнии освещали помещение. Я сползла с дивана, окна я по привычке не закрыла ещё с утра. И сейчас холодная вода натекла двумя лужицами под подоконниками на полу. Я захлопнула створки и чуть не застонала, от громкого звука в голове зазвучал набат. Горло нещадно драло, а пальцы дрожали от слабости. Меня хватило на то, чтобы щёлкнуть кнопкой электрического чайника и провести рукой над краном — магический сенсор определил нужную температуру воды. Пока закипал мой будущий чай, я копошилась в аптечке, выискивая градусник, который по закону подлости нашёлся в самом дальнем углу, когда дрожащие ноги уже подгибались в поисках опоры. Прикрыв глаза, слушала щелчок чайника, мерный шум льющийся воды и вскоре писк термометра. Так и есть — тридцать девять и восемь, я всегда болею с высокой температурой, но ещё немного и сегодня могу побить свои личные рекорды.

Огромная любимая чашка обжигающего чая с отваром мяты и аспирин для того, чтобы сбить температуру. Закуталась в тёплый халат и сидела на полу кухни, опершись об угол, сесть на стул сил не было.

Что-то все же пошло не так, постепенно яркий свет кухонного светильника начал гаснуть, а я погрузилась в странное состояние: в сознании начали вспыхивать картины уже прожитого и прошлого.

Вот я стою на пороге морга, неряшливая работница со жвачкой во рту настоятельно рекомендовала мне отказаться от тела матери, чтобы похороны были за счёт государства.

Вот мне восемь лет и я попала в грозу, когда собирала дикую малину для пирога мамы, а когда я пришла домой, промокшая и испуганная, с ободранными коленками и осипшим от крика голосом, то дома получила на орехи, что не успела вовремя принести ягоды и тесто перестояло.

Вот я читаю списки поступивших и сквозь слезы радости вижу свою фамилию.

Вот с завистью смотрю на людей, сидящих на летней веранде дорогого кафе.

Вот перевожу взгляд и вижу человека, стоящего и смотрящего, как и я, вглубь помещения.

Вот раздаются крики, и я слышу, что один из тех, кому я так отчаянно завидовала, безвозвратно мертв.

Очнулась я у себя на диване, а на кухне раздавались тихие шаги. Утреннее солнце ярко светило в окно, словно не замечая задёрнутых штор, кроме свежего озонового воздуха больше ничего не напоминало о ночной грозе.

Чувствовала я себя более сносно, горло все ещё болело, но слабость была уже скорее не от болезни, а вследствие длительного голода. И кто это у меня хозяйничает? Запах яичницы порождал обильное слюноотделение, я неловко откинула одеяло и попыталась встать, комната качнулась и мне пришлось опереться двумя руками.

— Не вставай, ты ещё слишком слаба, — раздался голос Стефана, — шутка ли сутки в обмороке провести.

— Ты… Как здесь?.. Оказался? — говорить было трудно, я задыхалась.

— Ты не пришла на работу в четверг, я забеспокоился, а когда ты и на следующий день не появилась, я решил, что случилось что-то плохое. Поспрашивал твоих коллег, они знали твой примерный адрес, поспрашивать в округе и узнать точный дом было несложно как и пообщаться с соседом снизу. Тимофей Борисович сказал номер твоей квартиры и то, что ты точно дома. Спит он чутко, а ты из дома не выходила.