Манящий абрис смерти (СИ)

Меня передернуло при этих словах, позволять ещё кому-то, даже ради благой цели, снова ковыряться в моих воспоминаниях и чувствах? Ни за что на свете, только через мой труп! А меж тем, доктор ожидала ответа.

— Наверное, будет лучше, если я все же пойду домой. Дома и стены лечат, знаете ли…

Я неловко улыбнулась, но доктор настороженно смотрела на меня. По её мнению, мне нужно было оставаться в больнице.

Я же стремилась к одиночеству, когда можно было бы расслабиться и не думать ни о чем.

Собралась я быстро, на выходе ко мне подошёл строго одетый человек в форме водителя и сказал, что его прислал господин Кенинг для моего сопровождения. Куда бы мне ни понадобилось.

Я попросила довезти меня до дома, вернулась в свою квартирку и просто умерла.

Нет, я дышала, говорила, ходила, и даже смеялась, но внутри замерла холодная пустыня. Глыбы льда перекатывались и, сталкиваясь издавали утробный тихий звук, так иногда пугающий окружающих. И только потом я осознавала, что он вышел из моего горла.

Я вышла на работу в центр на следующий же день, не в силах терпеть добровольное заточение в моей уютной квартирке. Мне как глоток воздуха неожиданно понадобилось общество, то, чего я так долго избегала. Люди помогали ощущать себя нужной и живой.

Рабен, от которого постоянно исходила волна жалости, все пытался отправить меня в отпуск, да ещё и приплатить за это, но я так же регулярно отказывалась. Я цеплялась за жалкий шанс оттаять всеми руками и ногами, но также я понимала, что без Стефана этот мизерный шанс становится ещё более призрачным. Я реагировала на каждое открытие двери учащенным сердцебиением и старалась не показывать своего разочарования. От него не было никаких новостей. Я даже не знала на свободе ли он.

Пустое место секретаря мозолило всем глаза, пока, примерно через неделю после событий, Рабен не привёл молодую девушку, представив ее как свою племянницу-студентку факультета коммуникаций. Девушка назвалась Жданой и оказалась весьма остроумным и приятным собеседником.

Я бралась за любых клиентов, чем сложнее, тем лучше. Это означало, что домой я приду без сил и не буду, всматриваясь в тёмный прямоугольник потолка, думать и вспоминать.

Мое сознание держалось стойко, а вот подсознание предавало, и в снах я была почти счастлива, осязая рядом любимого Стефана, целуясь с ним и держа его за руку.

А потом, потом я начала сходить с ума и видеть Стефана, но уже наяву. Вот мелькнул знакомый силуэт среди толпы, я всматриваюсь и вижу совершенно другого парня. Вот я улавливаю знакомый взгляд, а через мгновение понимаю, что смотрю на плакат или баннер и не отвожу глаз.

И тогда я сама позвонила дознавателю Эдгардту. Он пригласил меня в следующий понедельник на беседу в управление, куда я не замедлила прийти.

— Доброе утро, Алексей Маркович.

— Доброе утро, Нина, садись, подожди, я немного занят, — дознаватель разговаривал по телефону, пока я присела в кресло напротив и рассматривала резные бордюры потолка. Наконец, Эдгардт закончил разговор на довольно агрессивной ноте и, положив трубку, сцепил перед собой руки. Странно, но я не чувствовала от него ничего вообще, как от Стефана.

— Вы поставили ментальный блок? — профессиональное любопытство превыше всего.

Эдгардт недоуменно посмотрел на меня:

— Что? Ах, да, это обязательное условие всех работников правосудия, чтобы избежать возможности давления на нас.

— Интересно, но у Стефана, — на имени я споткнулась, мгновение поколебалась, но продолжила, — стоит такой же.

Эдгардт взял в руки пухлую папку, лежащую перед ним:

— Вот о Стефане я и хочу поговорить. Для начала, я дам тебе прочесть вот это.

И он пододвинул мне бумаги.

Я мельком глянула: напечатанные на машинке, написанные от руки, какие-то квитанции, фотографии.

— Что это?

— Это личное дело нашего секретного сотрудника.

Я по-прежнему отказывалась верить:

— Зачем мне это? И при чем здесь Стефан?

— А ты прочти…

Ничего не оставалось, как начать читать, и тут меня ждало много открытий. Первые же два скреплённых листка говорили о том, что Стефан был завербован десять лет назад в качестве информатора, будучи ещё подростком. С маленькой, прикреплённой в углу документа, фотографии на меня глядел не по годам серьёзный мальчик, с таким же непослушным вихром и упрямством во взгляде.

Стефан рос, росли его отчёты, и все сложнее были задания. Один из напечатанных на машинке документов, слегка пожелтевший от времени говорил о успешной ликвидации Стефаном объекта. После него, такие документы лежали стопкой.

— О чем это? — непонимающе помахала я перед Эдгардтом бумагой.

— Мне будет нелегко говорить об этом, во-первых, потому что ты, возможно, никогда не примешь правду. Во-вторых, потому что встревать между двумя влюблёнными, значит быть виноватым в их разногласиях. А в-третьих, это все же секретный проект, хотя Абрис уже вышел из него.

— Абрис? — имя неприятно резануло.

— Это имя Стефана в клане, именно под ним его знали в этой организации.

— В клане?

— Нина, — вздохнул дознаватель, — давай я тебе все расскажу, а вопросы ты задашь позже? Хорошо?