Манифик

Он понимал, что вся человеческая жалость состоит из собственных страхов очутиться на месте страдающего. Некоторые психологи, которых он прочел множество, называли такое переживание эмпатией. Но за многие годы Исай пришел к убеждению, что она, эмпатия, только вредит созреванию человека как личности. Она не позволяет человеку выйти за рамки стойла, отведенного ему в жизни то ли кармой, то ли обществом, то ли злой волей пастыря. Она не позволяет ему стать богом.

А Исай теперь почувствовал, что он не просто страж, отделяющий горе от счастья. Он бог. Бог Смерти, который забирает тех, кто не может быть счастливым. Потому что жизнь – это не страдание. Это – наслаждение реальностью. И тех, кто не хочет такое принять, нужно удалять из жизни, как строки из программы, переставшие поддерживать работоспособность системы.

Итак, он нашел улицу, дом, квартиру того несчастного. Зачем он пошел на перформанс Авроры – было непонятно. Жил один, выплачивал по долгам и работал по профессиям, не требующим навыков. Последний раз выгружал машину с товаром для магазина шаговой доступности. Наверняка получил за это бутылку и тысячу рублей сверху. Где он взял пару десятков тысяч на билет к Авроре, которые ему вернули наличкой, Исай мог только догадываться.

Исай не мог оставлять его в мучениях. Опыты с простыней, алкоголь и брошенность Агния всеми, видимо, только убедили его в собственной беспомощности. Поэтому Исай должен был спасти и его, и все человечество. Потому что теперь он стал Богом Смерти. А это не просто так!

Голос внутри заговорил своим металлическим оттенком, пахнущим кварцевой лампой, рождающей озон, и посвятил его в это звание, как во времена тамплиеров посвящали в рыцарство. Исай знал, что таких, как он, немного в расчете на всех живущих, но каждый из таких, как он, не «один из», а «великая божественная целостность и непостижимость», и потому на нем важная миссия.

Он отправился к дому по найденному адресу пешком, ему хотелось насладится своей новой сущностью. Даже не сущностью, нет. Это была его новая грань, прежде закрытая для его сознания. Новый уровень, на который он смог подняться благодаря своей жизни. Благодаря следованию своему пути.

Проходя мимо Чистых прудов, он заметил бабочку, пролетевшую возле его правого плеча, ту, что для Кастанеды была символом силы, и тут же заметил на ветке цветную гусеницу с синими полосками, которая была ее предтечей и пожирала листы деревьев, опустошая красоту, данную человеческому взору. Он понимал единство добра и зла и тот знак, который дает ему голос, который сейчас шептал что-то похожее на гимн или заклинание.

Да, по учению Дона Хуана нельзя было вмешиваться, по учению Дао оставалось только наблюдать, но ведь Исай теперь был бо́льшим, чем просто человек, для которого все эти учения предназначались. Теперь он был Богом Смерти. Богом, который избавлял тех, кто не способен идти под давлением их тягот. Богом, который спасал тех, кто не может осилить путь, изнывая от внутренней боли. Богом, который приносил тем, кто находился в ужасе, спасение в вечном забвении. Разве это не великая миссия для простого человека, тщедушного и слабого, которым он был прежде?! Тридцать лет назад, когда вдруг пал из-за простого предательства. Пал, распластался и долгое время не мог встать.

Да! Это была его судьба – пройти, если он сможет, через невыносимое или умереть, если не вынесет. А если сможет, то достичь божественного, к которому он сначала просто прикоснулся, а потом стал им.

В подъезде стоял приторный запах. В этом не было ничего удивительного. Дом был старый, из сталинских. Тех, что имели высокие потолки и огромные пространства. А еще трубы всех коммуникаций, замурованные в стенах. Потому пахло почти илистым морем, если бы не запахи капустных пирожков во фритюре, проевших эти стены еще с самого их основания.

Исай знал, что сделает с этим человеком. Он его повесит. И тот останется в истории, как Сергей Есенин – поэт, или как Робин Уильямс – великий голливудский лицедей, или как Джон До… правда, последний был всего лишь порноактером и задохнулся случайно, надрачивая от безысходности в две тысячи шестом году у себя в шкафу, чтобы не быть замеченным камерами папарацци. Скарфинг, или, по-другому, аутоасфиксофилия с летальным исходом, очень характерны для порнозвезд, которые испробовали все, кроме смерти. Исай вспомнил, что джонами до, как он читал когда-то, называют неизвестных в североамериканских больницах, а фамилия До означает в переводе «самка оленя». Странное стечение имен и фамилий.

Все эти мысли неслись в голове Исая, словно безумная буря. Он ловил себя на том, что его тошнит от этих знаний, которые он не знал. Они проникали в голову отовсюду, даже через мимолетные взгляды на рекламные щиты или на случайные сайты, и зачем-то оставались внутри навсегда. Это невозможно было выдерживать. Иногда казалось, что черепная коробка расходится по швам.