Маникюр для покойника

После разъезда Любочка продолжала дружить с бывшей свекровью, а после окончания института пошла на работу в ее школу. Анна Федоровна, как могла, поддерживала несостоявшуюся невестку, сделала завучем, вручала по каждому поводу грамоты, без устали расхваливала в кабинетах начальства. И, естественно, когда Катукова собралась на пенсию, директорский жезл подхватила Любаня.

С Костиком девушка встречалась редко, но хорошие отношения поддерживались. Они поздравляли друг друга с праздниками, обменивались подарками на дни рождения. А два раза в год, 8 Марта и 1 января, Любаша получала огромные корзины цветов. В Международный женский день это оказывались, как правило, белые махровые гвоздики. Зато в январе присылались роскошные темно-красные розы, и было их, вопреки всем принятым правилам, ровно шестнадцать. Но Люба знала, Костя не ошибается, просто в ту памятную ночь, когда они фактически стали мужем и женой, ей было ровно шестнадцать лет. Костик ни разу не пропустил памятную дату, оставалось загадкой, где в советские времена доставал он элитарные цветы…

Любовь Николаевна замолчала. За время рассказа она искурила, наверное, пачку сигарет, и в комнате повис серо-синий дым. Кошки, расчихавшись, убежали в коридор.

– Он никогда не просил вас ни о каких услугах? – спросила я.

– Конечно, просил, – ответила Казанцева, – пару раз детей брала в школу, затем одному балбесу выдала аттестат без выпускных экзаменов…

– На хранение ничего не давал? – нетерпеливо перебила я. – Несколько листочков синего цвета и фото?

– Нет, – удивилась Люба, – мы хоть и остались в хороших отношениях, но душевную близость потеряли…

– У него были близкие друзья?

– На моей памяти только Миша Рогов.

– Вроде у него и сестра есть?

Любовь Николаевна вытащила новую пачку сигарет.

– Да, Марьяна.

– Они контактировали?

Директриса задумчиво побарабанила пальцами по столу, потом отхлебнула остывший кофе.

– Марьяна старше брата на четырнадцать лет. Ей восемнадцать, ему – четыре, ну какая дружба? Потом, она рано вышла замуж за человека намного старше себя, крайне обеспеченного, но вроде супруг не ладил с Анной Федоровной – Марьяна редко приходила, раза два в год, не чаще. Правда, когда Коте исполнилось пятнадцать, он сам начал к Марьяне ездить. Наверное, сестра все же любила брата, потому что делала ему подарки: джинсы, куртки, ботинки…

– Адрес ее знаете?

– Только телефон.

Записав цифры, я поинтересовалась:

– Координаты Анны Федоровны не подскажете?

– Подскажу, – вяло ответила Казанцева, – только вам они не понадобятся.

– Почему?

– Анна Федоровна тяжело больна и ни с кем не разговаривает.

– Я попробую ее разговорить.

– Попытайтесь, – криво улыбнулась директриса и сказала: – Нечаевский, пятнадцать, квартира сто семь.

Я уставилась на знакомый адрес. Вот те на, я только что была там! Неужели тощенькая старушка в желтом сарафане и есть Катукова?

– У нее болезнь Альцгеймера? – поинтересовалась я.

Казанцева опять отхлебнула отвратительный, холодный кофе.

– У сотрудников милиции гадкая привычка всех подозревать. Уж не думаете ли вы, что я убила Константина? Да, у Анны Федоровны болезнь Альцгеймера, и она полностью потеряла личность, это страшная трагедия для окружающих. Костя ужасно переживал, они с Марьяной наняли сиделку и ни на минутку не позволяли той оставлять мать одну. Вначале, правда, Анна Федоровна еще ориентировалась, и к ней просто приходила домработница, ну а потом пришлось искать специальную сиделку. Она перестала узнавать своих, звала какого-то несуществующего внука, искала давно умершего Сергея Петровича, даже дралась. Хорошо, Миша Рогов помог, он крупный психиатр, подобрал какие-то препараты, агрессия ушла, но рассудок уже не вернется. Хотя иногда вдруг так разумно общается, просто диво…

У меня в голове просто образовалась дикая каша.

Если Костя и неизвестная мне Марьяна – брат и сестра, то кем им приходится Яна Михайлова, отправившая меня к старушке?

ГЛАВА 16

На улице похолодало. И не подумаешь, что начало ноября! Ветер как в феврале, а мороз просто крещенский, но я теперь знала, как бороться с холодом. Заскочив в насквозь промерзший павильончик, купила стаканчик обжигающего кофе и булочку – марципан. Моментально стало тепло, и до метро я добежала, не почувствовав мороза. Хотя, если признаться честно, мое красивое кашемировое пальто и тонкие сапоги совершенно не подходят для подобной погоды. Они покупались для дамы, разъезжающей в машине с отлично работающей печкой, а не для частного детектива, бегающего от дома к дому на своих двоих.

Возле нашей квартиры чем-то воняло. Противный запах усилился, когда я распахнула дверь.

– Кирилл, что произошло?

В ответ тишина, неужели не послушался меня и удрал гулять, не долечившись!