Маникюр для покойника

И тут Георгию Львовичу пришла в голову славная мысль – он мог бы продать четырехкомнатные апартаменты сына и жить в свое удовольствие. Но не тут-то было. Квартира, хоть и приватизированная, считалась служебной жилплощадью, и совет жильцов прямо намекнул старику: посторонних не пропишем. В январе к Георгию Львовичу приехала старинная знакомая, Мария Леонидовна Раух, и предложила отличный выход из, казалось, безвыходного положения.

– Жорочка, – щебетала она, поправляя пухлой ручкой слишком черные для натуральных кудри, – квартирка-то твоя не продается!

– И не говори, Маша, – отмахнулся приятель, – сама знаешь, как сейчас у ученых с деньгами…

– Ну вот, совет жильцов все-таки экстремистская организация, – протянула Мария Леонидовна. – Ясно же, научным работникам не до квартир, что ж, теперь с голоду подыхать?

Георгий Львович вспомнил, как сам громче всех кричал на правлении кооператива против хозяина ресторанчика, и ничего не сказал.

– Радуйся, дурачок, – сообщила Раух, – слава богу, у тебя есть я. Слушай внимательно.

Дааз покорно посмотрел на Марию Леонидовну. Дело оказалось простым. У Раух есть подруга, а у той дочка – красавица, умница… Детка вышла замуж, жить негде. Денег в семье навалом, но молодые хотят не просто роскошные апартаменты, а квартиру в элитарном доме, с приличными соседями. Здание, где проживает Дааз и где в соседнем подъезде пустует квартира трагически погибшей семьи, подходит идеально. Дело за малым, Георгию Львовичу следует сказать, будто Танечка его племянница…

– А вдруг попросят метрику? – робко заикнулся Дааз. – У нас знаешь какие люди в совете жильцов сидят.

– Нет, вы поглядите! – всплеснула руками Мария Леонидовна. – На дворе давно перестройка, демократия, а у вас пятидесятые годы, «холодная война» и совет жильцов. Пойми, ты собственник квартиры, и никто не может запретить ее продать.

Георгий Львович вспомнил бесконечные несчастья, преследовавшие владельца ресторанчика, и только вздохнул.

– Впрочем, – неслась дальше Раух, – не переживай, сделают метрику, будто она дочь твоей сестры, заткнешь рот вампирам.

Сказано – сделано. Не прошло и двух недель, как жилплощадь перешла в руки Тани и Михаила. Георгий Львович получил огромную сумму и теперь живет в свое удовольствие, не отказываясь от хорошей еды, американских сигарет и кофе, даже нанял домработницу. «Племянница» оказалась приятной девушкой, а ее муж даже пару раз возил старика к врачу. Очень милые, приветливые люди, но об их знакомых Дааз абсолютно ничего не знает.

Забрав у престарелого профессора адрес и телефон милейшей Марии Леонидовны Раух, я вышла на улицу. Время подбиралось к пяти. Интересно, до которого часа работает Инюрколлегия? Впрочем, мне все равно по пути, загляну в офис к даме, названной в газете.

На стеклянной двери не висело никаких объявлений о служебном времени, но вход оказался открыт. Внутри, естественно, сидел охранник, глянувший на меня суровым взглядом поверх газеты «Сегодня».

– К Злобиной Регине Николаевне, – поспешила сообщить я.

– Комната пятнадцать, – буркнул страж, вновь утыкаясь в печатный лист, – второй этаж, налево.

Я послушно взобралась на следующий этаж и пошла по коридору, устеленному светло-коричневым ковролином. По дороге не встретилась ни одна живая душа, тишина стояла могильная, из-за светлых полированных дверей не доносилось ни звука. Просто дворец Спящей красавицы.

В нужной мне комнате у компьютера сидела молоденькая девушка, скорей всего вчерашняя школьница. Наверное, секретарша, решила я и спросила:

– Злобину где можно найти?

– Слушаю, – серьезно заявила девушка.

– Регина Николаевна? – изумилась я.

– Да, – совершенно спокойно подтвердила девушка и радушно сказала: – Садитесь, в ногах правды нет.

Я плюхнулась в услужливо подставленное кресло.

– Что за дело привело вас ко мне? – участливо осведомилась девушка.

Я замялась:

– Видите ли, практически никогда не читаю газету «Неделя»…

– Ну это нестрашно, – успокоила служащая, – я тоже…

– А тут вдруг попался старый номер, гляжу – разыскивают Катуковых и обещают вознаграждение!

Злобина встала и щелкнула выключателем. Небольшую комнатку залил безжалостный неоновый свет, и мне стало понятно, что милой, хрупкой служащей давно не двадцать лет, скорей всего – хорошо за тридцать.

– К сожалению, – развела руками Регина Николаевна, – вы опоздали, Катуковы давно введены в права наследства. К нам обратился мужчина, Ростислав Сергеевич Катуков. Насколько понимаю, они на днях вылетают с женой в Париж…

В моей голове слабо-слабо зашевелились какие-то смутные мысли, что-то неоформившееся, туманное.

– И много денег они получат?

Продолжая улыбаться, Регина Николаевна ответила:

– Жаль, конечно, что зря ехали, могу угостить кофе.

– Спасибо, – с удовольствием согласилась я и переспросила:

– И все же какова сумма?

Злобина аккуратненько насыпала коричневые гранулы в чашку.

– Извините, но не имею права разглашать подобные сведения!

Я поколебалась минуту, потом достала удостоверение ФСБ и мило попросила:

– Давайте все же посмотрим!