Манюня

Имею право в кои веки.

А коли я сегодня тиран и деспот, то буду играть эту роль до конца и, так и быть, единственный раз в жизни соглашусь с Лениным, который справедливо заметил, что важнейшим из всех искусств для нас является кино. Умел иногда сказать, сукин сын. Вот куда ему надо было идти – в синематограф. А не царское имущество разбазаривать, да не свои территории на откуп бесславным варварам отдавать. Но это я так, по-тирански, о своём, наболевшем.

А теперь о кино. Точнее – об индийском кино. И о том, на какие жертвы шёл житель среднестатистического советского провинциального городка, чтобы насладиться игрой своих кумиров.

В понедельник Манька опоздала на урок по сольфеджио. Она влетела в класс с таким всполошённым выражением на лице, что всем сразу стало ясно – в город прилетели инопланетяне. Как минимум. Потому что Манькины глаза существенно опережали остальное Манькино лицо. Я могла поклясться чем угодно, что в обычной жизни она не практикует такую пучеглазость.

Когда моя подруга вбежала в класс (впереди маячили глаза, над глазами развевался боевой чубчик, а в арьергарде мотались остальные ненужные в данном контексте Манькины части), то ребята сразу напряглись. Всем стало ясно, что явился ГОНЕЦ. И что ГОНЕЦ несёт какую-то сногсшибательную ВЕСТЬ.

-Сергомихалыч, я больше не буду, можно сесть?- запрыгала от нетерпения моя подруга.

-Что щас скажу, что щас скажу,- громко зашептала она в нашу сторону.

Мы встрепенулись и на всякий случай дружно покрылись мурашками.

Серго Михайлович смерил Маню долгим, немигающим взглядом голодного варана. У Серго Михайловича глаза смотрели чуть вразнобой, к тому же одно его веко было длиннее другого на приличный сантиметр. Поэтому наш славный хормейстер глядел всегда чуть искоса, сильно откинув назад голову – это помогало ему не только сфокусировать взгляд, но и заодно зрительно сглаживало разницу в длине век.

-Шац!- вздохнул Серго Михайлович,- теперь чего?

-А что сразу теперь чего,- нахохлилась Манюня,- можно подумать, я всегда опаздываю. На прошлый урок, между прочим, я не опоздала, вы помните?

-Помню,- хмыкнул Серго Михайлович,- и знаешь, почему я это так хорошо запомнил? Потому что это был единственный раз, когда ты не опоздала!

-Га-га-га!- дружно заржал класс. Громче всех смеялась Манька.

-Садись, горе луковое,- вздохнул Серго Михайлович,- ты хоть расскажешь нам, почему опоздала?

-Это!- вылупилась Манька,- я когда шла в музыкалку, то увидела, как переклеивают афишу возле кинотеатра. Вот я и задержалась, хотела посмотреть, какой фильм будет идти завтра. И знаете, какой? «Зита и Гита!»

-Вах, мама джан!- присел Серго Михайлович,- опять? Сколько можно?

-Урааааааа,- заорал класс,- «Зита и Гита», урааааа!!!!!

-Снова пропадёт занятие по хоровому пению,- рвал волосы на голове несчастный Серго Михайлович,- дети, тем, кого завтра не будет на занятии, влеплю двойки, понятно?

Но кто его слушал! Если бы Серго Михайлович пригрозил даже атомной бомбардировкой, то и это бы никого не остановило. Потому что индийское кино любили все! А привозили его к нам в город очень редко, и показывали всего пять дней.

Я не знаю, как обстояли дела с кинопрокатом в других советских маленьких городах, но в нашем десятитысячном городе был всего один кинотеатр с залом на триста мест. Сеансов было два – четырёхчасовый и семичасовый. До сих пор не могу понять, что мешало администрации кинотеатра организовать дополнительные сеансы. Может, конечно, количество сеансов регулировало специальное постановление пленума ЦК КПСС, где чёрным по белому говорилось, что после десяти вечера советский гражданин должен активно медитировать на Маркса и Энгельса, а не прохлаждаться по кинотеатрам. Я этого не могу знать, но факт остаётся фактом – сеансов было всего два, а фильм привозили только на пять дней. Если учесть, что новость о репертуаре кинотеатра распространялась по близлежащим сёлам со скоростью световой волны, то можно себе представить, что творилось в те дни, когда в нашем городе показывали индийское кино.

Билеты можно было купить только за полчаса до начала сеанса, потому что билетёрша тётя Гармония (Гармония, Гармония, я не оговорилась) по совместительству работала в библиотеке, и отпрашивалась в кинотеатр только за тридцать минут до начала сеанса. Она быстренько распродавала билеты на один сеанс, возвращалась в свою библиотеку, а потом приходила в полседьмого к началу второго сеанса.