Манхэттен-Бич

Эдди и сам заметил разницу: от неуклюжей неровной походки не осталось и следа; теперь Роджер казался выше, чем прежде, а может, и на самом деле подрос за это плавание. Эдди встал рядом с курсантом и оглядел небо. Крепчавший ветер разметал слоистые облака, а на их место гнал высоченные кучевые груды. Сквозь них периодически проглядывал лунный серп, будто передавал что-то азбукой Морзе. Эдди перешел на левую сторону мостика – там стоял Фармингдейл – и сразу почуял, что второй помощник напрягся. Ему было явно не по себе, а тут еще эта назойливая четвертушка луны… Немудрено, что и Эдди почувствовал тревогу. Фармингдейл уставился в морскую даль, но поди пойми, что он там видит, да и видит ли вообще. Бинокль болтался у него на шее.

– Разрешите воспользоваться вашим биноклем, второй помощник.

Фармингдейл протянул бинокль. Эдди взбежал на штурманский мостик и, прижав бинокль к глазам, пошел вокруг дымовых труб. Месяц скрылся за тучами, и на пологих океанских валах почти исчезли блики света. В двух румбах в сторону кормы по левому траверзу над водой возник длинный прямоугольник. Эдди заморгал, опустил бинокль, потом снова поднес к глазам. Прямоугольник по-прежнему торчал над водой; таких прямых линий в природе не бывает. Значит, это боевая рубка, поднявшаяся над подлодкой; тень сомнения еще шевелилась в душе, но Эдди уже проорал вниз, Роджеру:

– Капитана сюда! Срочно! Даю сигнал боевой тревоги.

Капитан Киттредж мгновенно взлетел на мостик, отодвинул локтем Фармингдейла, поднес к глазам бинокль и рявкнул стоявшему у штурвала Реду:

– Право руля!

Затем последовала команда в машинное отделение, ее принял Эдди, стоявший у телеграфного аппарата:

– Полный вперед. Максимум оборотов!

Эдди передал приказ и сразу же почувствовал под ногами сильную вибрацию – значит, механики полностью открыли дроссельную заслонку. Наверху рулевой резко крутанул рулевое колесо. По сигналу боевой тревоги все высыпали на палубу. Моряки в надувных спасательных жилетах рванули на свои артиллерийские позиции. Со штурманского мостика лейтенант Розен отдал по громкоговорителю приказ орудийному расчету пятидюймовой пушки на корме: по боевой рубке субмарины огонь! Грохот залпа прорвал тьму и завывания ветра, но боевая рубка осталась цела и опустилась в море без малейшего ущерба. Однако под водой субмарины развивают скорость всего лишь семь узлов в час. “Элизабет Симэн” легко уйдет от подлодки.

Эдди стоял на мостике, готовясь передать или принять телеграфное сообщение. Внезапно рядом возник Роджер и, тыча пальцем в пространство, заорал что-то прямо в лицо Эдди; в трех делениях от них, чуть правее корабельного носа Эдди увидел еще одну боевую рубку, она целиком торчала над водой. Резкий поворот вправо только приблизил к ней “Элизабет Симэн”. В тот же миг раздался взрыв, корабль содрогнулся. Люки разом открылись, закрепленные под палубным навесом боны рухнули на палубу. “Элизабет Симэн” затрясло, из трубы вылетел оранжевый шар огня, рыжее зарево осветило всех, кто был на палубе, а шар, потрескивая, точно гигантское тающее солнце, поплыл над морем. В воздухе завоняло горящим машинным маслом, и вдруг все стихло: двигатель заглох.

Эдди помчался вниз, через темную среднюю надстройку в машинное отделение. Чтобы зажечь аварийные лампы, их надо повернуть на 90 градусов; он включил по дороге несколько авариек; в рот лезла отдающая горелым маслом пыль. Из двери в машинное отделение валил дым. На пороге появился Очильски, механик третьего ранга, весь в крови и машинном масле.

– Котел взорвался, – задыхаясь, сказал он.

Эдди оттолкнул механика и, почти не касаясь ногами ступеней, скатился по поручням вниз, но до машинного отделения не добрался: там бушевало пламя. Никого из вахтенных наверняка уже не было в живых. Эдди помчался в свою каюту, набросил на себя спасательный жилет и – на случай внезапной эвакуации с корабля – схватил пакет НЗ и электрический фонарь. Грохнул выстрел из трехдюймовой пушки на носу, следом еще один, из пятидюймовки на корме; Эдди решил, что подлодки ушли на глубину, чтобы их не задело ударной волной и не закрутило в бурном море, им уже не до стрельбы по кораблю. Взбежав на палубу, он привязал изнутри к борту своей спасательной шлюпки номер четыре сумку с одеждой, секстантом, сигаретами, бутылкой бренди и инструкцией “Что делать, если судно терпит бедствие”. Шлюпбалки уже были наготове, но при штормовом ветре Эдди не решался спускать шлюпки на воду, да и приказа покинуть судно еще не было. Пока огонь бушует только в трюме и в каютах, а “Элизабет Симэн” все еще на плаву, безопаснее переждать шторм на борту корабля, чем в спасательной шлюпке.