Манхэттен-Бич

Но его старания пропали втуне. И он знал почему: Табби с нетерпением ждет встречи с Грейди, верфь ее не волнует. Все – ради встречи с ним.

– Не помню, папа, – сказала она, рассеянно приглаживая волосы. – Мне казалось, что больше всех ты хотел сюда съездить.

Отстояв длинную очередь, Анна подошла наконец ко входу в пункт сдачи крови и тут услышала голос Деборы, замужней женщины, которую Роуз прозвала “неисправным краником”: Дебора спрашивала, есть ли гарантия, что ее кровь достанется не кому попало, а именно ее мужу.

– Извините, о таких гарантиях не может быть и речи, – отрезала медсестра. – Кроме того, не исключено, что у вас другая группа крови.

– Нет, та же! – завопила Дебора. – Я в этом уверена!

– Во дает! – шепнула Роуз.

– Вы уверены? – миролюбиво переспросила сестра, втыкая иглу в предплечье Деборы. – При переливании крови самое главное – ни в коем случае не влить пациенту кровь другой группы. Это очень опасно. Единственное исключение – люди с четвертой группой, им можно вливать любую. Вы случайно не знаете, какая группа крови у вашего мужа?

Ответ потонул в горьких рыданиях. Медсестра умело придерживала руку Деборы, пока неровная красная струйка текла по прозрачной пластмассовой трубочке. Оркестр сборщиков-монтажников играл “Не сиди под яблоней”[26].

– Они женаты пять лет, – шепнула Роуз. – А реветь она перестанет, можешь мне поверить.

Двадцативосьмилетняя Роуз была старше почти всех замужних женщин в цехе, ее пышные еврейские кудри были предметом зависти всех товарок. Рассказывая про мужа, Роуз закатывала глаза, подпускала шпильки и заявляла, что теперь, когда он уехал, она наконец высыпается. Сынишку Мелвина она называла “приставучкой”, но по лицу было видно, что она его обожает, и Анна поняла, что для Роуз единственный способ выпустить пар – это шуточки и насмешки.

Глядя, как струйка ее крови вьется в пластмассовой трубочке, Анна спросила:

– А цвет всегда красный?

– А какой же еще цвет у крови? – засмеялась сестра.

– Очень уж она… яркая.

– Это из-за кислорода. Любая другая вас вряд ли устроит.

Анна покосилась на сидевших рядком соседок: из женских предплечий различной полноты вились трубочки с одинаковой на вид алой жидкостью. Анна поискала глазами Нелл. Неделю назад подружка без предупреждения исчезла. Пять обеденных перерывов Анна провела у корпуса номер 4, поджидая ее, а потом все же отправилась в формовочный цех выяснять, в чем дело. Ей было неловко, что она не знает фамилии подруги, но красотку по имени Нелл знали все. Стоило назвать ее имя, и девушки мгновенно замыкались в себе, слова из них не вытащишь. Все это Анне знакомо по собственному цеху. Бригадир сказал, что за неделю Нелл ни разу не явилась на работу. И теперь вряд ли явится.

Удивляться тут было нечему, но Анна все не могла смириться с ее исчезновением. Возможно, она избаловалась, разъезжая на велосипеде подружки. Теперь вымощенные кирпичом проходы между зданиями верфи и косые солнечные лучи, едва касающиеся крыш даже в обед – в разгар дня, стали казаться ей ловушкой. Вдобавок на нее ополчились замужние товарки; все, кроме Роуз, держались подчеркнуто вежливо, но за их вежливостью крылась обида. Можно подумать, что их мужья шепчут во сне ее имя!.. Словом, цех Анне опостылел, и она утешалась мечтами: может, ей удрать из цеха и стать водолазом?.. По вечерам после работы она теперь бежала на пирс С и, пока не стемнело, искала там учебную баржу. Ей хотелось спросить мистера Восса, можно ли добровольно пойти в водолазы, но она опасалась показаться неблагодарной.

Каждой сдавшей кровь женщине полагался отдых. Анна и Роуз сели в автобус, который привез их обратно, к проходной на Сэндз-стрит. Обе были в цивильной одежде, потому что после сдачи крови полагался отгул. Медики рекомендовали пить фруктовые соки – в таком случае, заявила Роуз, можно взять к обеду по бокалу вина.

– Это же самый настоящий фруктовый сок, – сказала она.

Анна предложила выпить за Сэндз-стрит: ее очень интересовали тамошние матросские притоны, но Роуз придерживалась общепринятого мнения, что приличным женщинам небезопасно появляться там даже днем. Они сели на трамвай, доехали до отеля “Святой Георгий”, что на Генри-стрит, и поднялись на лифте на “Бермуда-террас”, откуда открывается вид на весь Бруклин, а вечером там можно потанцевать. Обе заказали спагетти (самое дешевое блюдо в меню) и графинчик красного вина. Анна уже однажды пробовала вино в заведении “Стелла Иовино”, и оно ей не понравилось, но внутренний голос подсказывал, что выпить бокал вина с Роуз – совсем другое дело: застольный разговор может принять неожиданный оборот. И действительно, когда официант наполнил бокалы, Роуз сказала:

– Я считаю, ты должна знать, что в нашем цеху говорят женщины. Про тебя и мистера Восса.

– Могу себе представить.

– Уверяют, что он бросил жену. Из-за тебя.

– Так он даже не носит обручального кольца.

– А раньше, по их словам, носил. Я, честно говоря, не заметила. Анна, это правда?

– Конечно, нет.

– Так я и знала! Я же им говорила: “Она совсем не такая”.