Манолито-очкарик (др.перевод)

классно провели время, поедая бутерброды с маслом и запивая их колакао, разглядывая картинки на диване. Мы валялись рядышком, голова к голове, потому что у Ушастика воняют ноги. Этот бедолага не идеален. Дедуля, глядя на нас, сказал маме: “Они просто созданы друг для друга”. Я так и не понял, сказал ли он про Ушастика и меня, то ли про Сусану с Джихадом, которые, скорее всего, до сих пор все еще продолжали играть в парке Висельника, швыряя землю друг другу в глаза. Они тоже созданы друг для друга. Это, должно быть, и есть любовь.

Брагас – Здесь идет игра слов, основанная на детских прозвищах. Фамилия Брагас (Bragas) дословно переводится как “трусы”

Глава 7. Пакито Медина не от мира сего

Я буду наказан в воскресенье, да и в субботу тоже. Мама запрет меня дома, в этих

четырех стенах, и я не смогу никуда выходить. Я буду хуже гориллы в зоопарке, потому что горилла может видеть людей, которые приходят на нее поглазеть, а меня никто не придет навестить. Я должен довольствоваться, что моими компаньонами по клетке будут дедуля и Дуралей. Когда меня наказывают, я становлюсь черствым, как пролежавший два дня в хлебнице хлеб, который так нравится дедуле. К тому же от скуки у меня начинает болеть желудок, а когда мне скучно я весь вечер слоняюсь туда-сюда от домашнего бара до дивана.

Бар купила мама отцу, потому что отец всегда говорил:

- Каталина, я завсегдатай баров.

И, сказав это, спускался в бар”Тропезон”.

В общем, у мамы есть решения на все случаи жизни, вот она и подарила ему домашний

бар на День Отца, со стойкой с синими подушечками. Ты его открываешь, и видишь, что внутри бара полно зеркал. Если там стоят три бутылки, через секунду ты думаешь, что их там шестнадцать. Это явление ученые всего мира называют феноменом многократного отражения. Как только бар распаковали, мама заявила отцу:

- Ты у нас завсегдатай баров, верно? Ну, так вот, теперь тебе не нужно спускаться в бар,

начиная с этой минуты, бар у тебя дома.

Поначалу домашний бар это было святое. Мама ставила туда исключительно папашин

коньяк “Фундадор”, дедулин анисовый ликер и бутылки сидра “Гайтеро”, оставшиеся с Рождества. Но поскольку у нас в доме ни для чего нет места, известный тебе священный домашний бар превратился в супермаркет.

- У нас в доме нет тараканов, – говорит мама Луисе, – нам хотелось бы, чтобы они были,

но они, увы, не помещаются.

Это у моей мамы такие шуточки. Ну да, она еще и прикалывается, а то ты подумаешь, что

она только и делает, что собачится.

Так вот, с самого начала в священный бар положили арахис, фундук и прочие вкусности,

которые мама выставляет гостям, и, которые мы с Дуралеем слопаем за одну пятидесятитысячную долю секунды. За орехами туда последовали колакао, шоколадные хлопья и прочие мерзости, это по словам моей мамы, которые мы едим на полдник. А теперь уже с месяц, как мама начала убирать туда средство для мытья туалета. Она делает это для того, чтобы его не сожрал Дуралей. Одна из мерзких привычек Дуралея – это моющие средства. Он уже попробовал их два раза и здорово окосел.

Да, так вот я и говорю, что когда я наказан, то провожу весь вечер в хождениях туда-сюда

к бару и от него. В баре я прихватываю горсть орехов, еще одну хлопьев, пригоршню глазированного миндаля. Так что, если меня наказывают больше, чем на день, я начинаю извлекать из этого выгоду, и со мной случается классический запор, а мама говорит врачу:

- Господи, этому ребенку не удается избавиться от съестного ни сверху, ни снизу.

Когда мама говорит “сверху” это относится ко рту, а когда говорит “снизу” имеется в виду

задница. Мама начинает разговаривать с врачом о моей заднице так, будто этот вопрос должен ужасно его интересовать. Когда мама говорит это свое “снизу”, я, лично, не знаю куда глаза деть, думаю, врач тоже смущен, это меня не удивляет. Ведь, если бы я был врачом и пришел осмотреть ребенка, который меня совсем не касается, мне не понравилось бы, что его мать начала болтать о заднице этого ребенка.

Так или иначе, бывают случаи, когда мне не удается обожраться, но, разумеется, я могу

тебя заверить, что наказание превращает меня в самого дерьмового чувака из тех, кого я знаю в своем квартале и во всем мире.

Но я, пожалуй, расскажу тебе историю своего ужасного наказания с самого-самого

начала.

Тот мальчик, который жил в квартале Карабанчель, был необыкновенным. Он был

удивительно жизнерадостный и довольно смышленый, не было другого такого, как он. Его звали Манолито-очкарик. Не знаю, заметил ли ты, но этим прекрасным мальчуганом был я. И этот бесподобный парень в ужасный понедельник, прошлый понедельник, встал с кровати и подумал: “Черт, сегодня контрольная по природоведению, а у меня в голове нет ни единой мыслишки”. Этот самый милый ребенок, то есть я, позвал маму и сказал:

- Мамочка, миленькая, думаю, сейчас у меня поднялась высокая температура.

А мама ребенка, то есть, моя, потрогала мне лоб и ответила с жестоким безразличием:

- Манолито, одевайся, иначе опоздаешь.