Мантикора и Дракон. Эпизод II

— Кто расскажет? — вернув свое внимание Ёфи, стихий состроил невинное выражении лица. — И не смотри на меня так осуждающе, сестренка. Ты сама вынудила меня пойти на такие меры.

— О да. Конечно. Нашел крайнюю, — прошипела женщина. Резко выдохнув, она на мгновение прикрыла глаза и, взяв себя в руки, продолжила. — Все дело в том, что у нас с Хаосом принципиальное расхождение во взглядах на влияние генома Древних на нынешних, живущих в Аранелле потомков.

— Эк ты как завернула. Даже не придерешься, вот так вот, сразу, — стихий восхищенно цокнул языком. Налив себе еще вина, он пригубил немного из бокала, из — под полуопущенных ресниц разглядывая Мать Землю. — Вот только если бы все было так просто, да, Ёфи? Мы с тобой не просто не сошлись во мнениях. Мы с тобой вообще смотрим на геном Древних с двух совершенно противоположных точек зрения. Вот мне интересно, кто тебе сказал, что совершенство этого самого генома проходит через боль его носителя? Кто тебя заставлял принуждать собственных детей, детей, Ёфи, тех, кого ты оберегаешь и чтишь куда больше, чем всех тех, кто поклоняется тебе, к такой… пытке? Ты хоть частично представляешь, сколько боли им приходиться переживать во время сего процесса? Я как — то был удостоен чести лично лицезреть все, от начало до конца. Ты же знаешь меня, Ёфи… Так даже мне стало страшно.

— О, перестань, — она всплеснула руками, возведя глаза к потолку. — Все не так скверно, как кажется. Зато взамен они обретают гораздо больше…

— Когда закончат цикл. Я помню этот милый пунктик, к которому ты сводишь все наши разговоры на эту тему, — Хаос кивнул головой, постепенно теряя весь свой шутливый настрой и становясь совершенно серьезным. Шуршун, почувствовавший, что дело принимает серьезный оборот, затих в районе кресла Фати, прекратив попытки добраться до ее обуви. — Одна маленькая деталь, Ёфи. Сколько из них дожили до этого момента?

Повисло молчание. Практически осязаемое, протяни руку, и пальцы увязнут в нем по самый локоть. Фанэт заинтересованно переводил взгляд со стихия на свою спутницу и обратно, хотя Хаос мог бы поставить на кон все, что у него было, что Смерть знал обо всем. Знал с самого начала игры, затеянной Ёфи. Увы, гордыня или гордость — уже не играет роли, что именно, сыграла плохую шутку с Матерью Землей. Не сумев принять как факт, что на смены им, Древним, пришли народы Аранеллы и Хранители, почитаемые куда больше тех, кто создал этот мир, она решила бороться до конца, отыгрываясь на тех, кто стал невольным заложником ситуации. На своих детях, на своей собственной крови.

Хаос допускал, что у нее не было другого выхода. Что она выбрала для них самый оптимальный путь достижения силы и взросления. И все же…

Он мог закрыть глаза на многое, на большинство потомков Древних не обращать внимания, даже если они разом начнут вымирать. Но вот один из тех, кого Ёфи обрекла на пытку под названием Перерождение, был для него не просто единицей в формуле расчета выживаемости последующих поколений. Нет. Это был его ребенок, его дитя. Он нашел, воспитал, он ее поднял на ноги, когда любимая матушка сломала малыша, как нелепую, ненужную игрушку. И сейчас мужчина остро чувствовал, что готов убить Ёфи, медленно и со вкусом. Что бы до ее глупой головы дошло, что она натворила.

Жаль, что Фанэт вряд ли предоставит ему возможность проверить легенды о бессмертии на практике.

Наконец женщина смогла начать говорить, пусть назвать словами змеиное шипение, вылетавшее из ее рта, назвать было очень трудно:

— Те, кто дожил, благодарят меня за все испытания, что им пришлось пройти. Они по достоинству оценили мой дар!