Мантикора и Дракон. Эпизод II

— Когда — нибудь ты, возможно, сможешь получить то, что хочешь. Но не в этот раз. Почему? Потому что она носитель моего генома, а значит, мне решать, что с ней будет дальше. Если тебя это утешит, то ее цикл практически подошел к концу. Если та девочка не напортачит в ближайшее время, то вскоре она станет самим совершенством.

С этими словами, Ёфи махнула рукой на прощание остальным и вышла из зала, с довольной улыбкой на лице.

— Мне жаль, Хаос, — Фанэт потер переносицу. По его лицу сложно было понять, о чем именно он думает, но улыбка вышла извиняющейся и сочувственной одновременно. — Ты сделал шикарное предложение по меркам Древних. Все же отдать мир или даже половину, это просто неслыханная щедрость с твоей стороны. Но Ёфи… Она вцепилась в свое дитя. И она не отпустит ее, что бы ты не предлагал взамен.

— Хорошо, — голос звучал спокойно и отстраненно, словно стихию действительно стало наплевать на предмет столь яростного спора. Он вежливо улыбнулся. — Благодарю за слова утешения, господин Фанат, — снова ехидство и ударение теперь уже на последний слог, словно попытка поддеть собеседника. — Но думаю, я в них не нуждаюсь.

— Как скажете, господин Хаос, — улыбнувшись, Фанэт махнул рукой и исчез в черно — сером вихре, оставив после себя легкий след пепла на полу.

Стихий фыркнул. Смерть. Любитель лишней показухи. Нашел благодарных зрителей и не стал упускать возможность покрасоваться перед ними.

— Хаос, тебе действительно придется смириться, — Хемль заговорил посреди возникшей тишины, сложив ладони в молитвенном жесте. Старик закрыл глаза, нахмурив брови. Вокруг него стал формироваться серебристый покров, что вызвало гримасу неудовольствия на лице стихия. Меньше всего ему сейчас хотелось услышать предсказание. Только кто его спрашивал?

По залу прошла волна магии, и разнесся глубокий, чуть дрожащий голос Хемля, наполненный мрачной торжественности и потусторонней глухоты:

— Та, чьи крылья спрятаны Судьбою, Нашла свой путь среди осколков боли. Держась одной лишь силой воли, Зажгла на небе новую звезду. Но крылья ночи настигают споро И оставляют привкус страха на губах. И сердце, брошенное впопыхах, возможно перестанет биться… Нам остается лишь надеяться… Молиться… И заставлять изрезанное сердце биться, лелея стертые мечтанья в прах…

Слова падали тяжелыми каплями, оставляя едкий зуд где — то в области позвоночника, словно по нему текла кислота, сжигая нервные окончания. Хемль был не простым Оракулом. В некоторых мирах его прозвали Черной меткой, за пророчество, в основном сулившие беды и неприятности.

Именно поэтому Хаос очень надеялся, что строки, слетевшие с потрескавшихся губ Оракула, относились вовсе не к той, о ком он думал и кому пытался помочь сегодня, торгуясь с Ёфи. Даже пальцы тайком скрестил, умоляя Творца снизойти до него и не дать очередному предсказанию сбыться.

Старик замолчал, разжав дрожащие руки, и сгорбился в своем кресле, опустив голову.

— Это… Это было пророчество? — прочистив горло, поинтересовалась Айра. Высокая, тонкокостная и худенькая девушка, с почти прозрачной кожей и огромными голубыми глазами, рассеянно провела пальцами по ярко — зеленым волосам. — Хемль… Это ведь было оно, да?

— Да, — тихо откликнулась вместо пожилого Древнего Фати, нервно прикурив сигарету и сделав глубокую затяжку. Постукивая пальцами по подлокотнику, она бросила короткий взгляд на Хаоса, нахмурив брови и о чем — то задумавшись. — И я не хочу знать, о ком оно было…

— Вы, как всегда, неподражаемы, Хемль, — усмехнулся Воттер, взяв ладонь Нихт и перебирая тонкие пальцы девушки, совершенно не обращая внимания на то, что ей это не очень нравится. — Хаос, как я вижу, твой спор с Ёфи длиться уже достаточно давно, раз ты решил сделать ей такой подарок в обмен на чью — то жизнь. Не поделишься подробностями?

— Да, я тоже хочу знать, кто же так тебе дорог, братик, — Лай едко улыбнулась, пристроив голову на плече брата. Тот согласно кивнул головой.

Хаос медленно поднял голову и обвел присутствующих тяжелым, нечитаемым взглядом. Черные глаза казалось стали еще более бездонными, полностью затопив белок и не оставив никакой возможности рассмотреть, что там твориться в душе у этого мужчины. Он несколько минут внимательно изучал их, затем резко расслабился, откинувшись на спинку кресла и рассеянно почесывая мурлыкающего шуршуна за ушами и по загривку. На лице стихия появилась легкая, ничего не значащая улыбка, никак не вязавшаяся с хищным блеском в темной бездне его глаз.

— Неужели вам интересно что — то, связанное со мной? — тихий смешок и снова улыбка — оскал, только шире. — Польщен, весьма польщен. Но есть ли смысл посвящать вас в то, что происходит в моей семье? Только что бы повеселить вас?

— Возможно, мы сможем помочь, — Айра осторожно коснулась его запястья, мягко и ободряюще улыбаясь. — Хаос, Ёфи упрямая засранка, но вполне может быть, что нам всем, вместе, удастся уговорить ее уступить в вашем споре.