Манускрипт Войнича. Самая загадочная книга тысячелетия

1976 год оказался урожайным на исследования. В 1976 году в Вашингтоне состоялась конференция, посвященная «манускрипту Войнича». В числе прочих докладчиков (среди них была, например, уже известная вам Мэри д’Империо, «идейная наследница» Джона Тилтмана) выступал Прескотт Карриер, криптограф ВМС США, до того несколько лет подряд изучавший таинственную книгу. Этот человек был обладателем ученой степени по романским языкам, а первое образование получил в университете Лондона по специальности «сравнительная филология».

Он заявил, что, вероятнее всего, текст книги написан не одним человеком, а как минимум двумя или даже больше (в первую очередь эта особенность, по мнению исследователя, проявилась в «ботаническом» разделе). Более того, утверждал Карриер, писали не на одном языке или использовали несколько разных алгоритма шифрования. Текст на разных страницах различается по своим статистическим свойствам и по почерку — так что можно предположить, что каждый из условных авторов «отвечал» за определенный язык, определенный шифр и определенные страницы. Образцы страниц, которые исследователь привел как примеры разночтений в оформлении и содержании, были условно обозначены как «Currier A» и «Currier B».

Как вы помните, мы уже обращали внимание на то, что некоторые страницы манускрипта действительно отличаются стилистически, но большинство исследователей объясняли это чистой случайностью. Карриер был одним из тех, кто считал: манускрипт — плод коллективного творчества. Забегая вперед, скажем: в наше время мало кто поддерживает его точку зрения. Современные исследователи неоднократно обращали внимание на те места в манускрипте, где имеется «переход» от одного стиля к другому — и переход этот достаточно плавен и постепенен. Так что версия о том, что разночтения в оформлении рукописи объясняются бытовыми причинами — усталостью писаря, изменениями условий работы, — в настоящее время господствует.

Есть и другая версия: можно предположить, что страницы заполнялись не по порядку, а по мере того, как автор получал сведения о том или ином растении, явлении, факте, которые собирался описать. А так как, возможно, сначала были сделаны рисунки, а потом «под них» писался текст, то стилистический разнобой получает вполне логическое объяснение…

Кстати, через несколько лет было проведено несколько почерковедческих экспертиз, результаты которых показали: текст манускрипта с огромной долей вероятности создавался одним автором.

Но тогда, в 1976 году, Карриер считал иначе. По его мнению, в «фармацевтическом» разделе, как раз посередине, прослеживаются как минимум «две руки» (а возможно, значительно больше, он называл цифры от двух до шести) и «два языка», в «ботаническом» также минимум «две руки»… Так что, в соответствии с версией Карриера, над манускриптом трудились от двух до восьми человек. По его мнению, происходило это так: листы с заранее нанесенными на них рисунками были распределены между «писцами», которые — одновременно ли, или с неким временным разбросом — заполняли свободное пространство текстом.

Исследователь собрал обширную статистику относительно текста манускрипта: он фиксировал длину предполагаемых слов и частоту использования символов, которые можно было условно принять за заглавные буквы; изучал, какими символами чаще всего заканчиваются слова; подсчитывал, как соотносится частота использования одних символов с другими, стоящими рядом или, наоборот, отделенными от них пробелами… В записях его выступлений сохранились даже описания того, какими, по мнению Карриера, движениями пера выписывались те или иные значки: по часовой стрелке или против нее? Сверху вниз или снизу вверх?

Важнейший вопрос: предложил ли Прескотт Карриер какую-то теорию относительно того, на каком языке создавался первоначальный текст манускрипта (если это шифр) и каким образом он был зашифрован? Увы, нет. Исследователь ограничился тщательнейшим статистическим анализом, но никаких революционных выводов на суд публики не представил. Впрочем, он утверждал, что, по его мнению, манускрипт не является бессмысленным набором символов: «это целенаправленное, но нечленораздельное письмо», — сообщал он. Почему же его не удается расшифровать? Карриер считал, что все исследователи манускрипта (и он сам в том числе) упускают что-то важное. То есть в ряду статистического анализа, подбора возможных вариантов и интерпретации символов должен быть еще какой-то шаг. Который пока никем из исследователей не сделан… Но, утверждал ученый, основой дальнейших исследований должен стать все тот же тщательный статистический анализ текста.