Мао Цзэдун

В истории Коммунистической партии Китая совещание это, собственно говоря, осталось одним из наиболее смутных и неосвещенных моментов. Единственным свидетельством, письменно зафиксировавшим присутствие здесь Красной армии, осталась старая фотография начертанного мелом на стене дома лозунга: «Беритесь за оружие и бейте японцев!» Никого из участников этого совещания в живых уже не осталось. Доподлинно не известны даже их имена и где именно они собирались. Много лет спустя премьер Госсовета КНР Чжоу Эньлай вспоминал, что совещание проходило за городом, в каком-то сельском доме, где шумно гуляла свадьба. От сорок первого дня рождения Мао отделяло тогда две недели, а сам он был нескладным, высоким и худосочным мужчиной с отвисшими от постоянного недоедания и недосыпания щеками; серая, не по размеру большая хлопчатобумажная куртка, казалось, вот-вот соскользнет с его плеч. Он не успел еще оправиться от жесточайшего приступа малярии и временами передвигался на носилках. Будучи на голову выше большинства своих соратников, имел ничем не примечательное гладкое лицо под копной довольно неряшливых черных волос, разделенных посредине прямым пробором.

Агнес Смедли, американская писательница левых взглядов, впервые встретившаяся с Мао Цзэдуном некоторое время спустя, нашла его фигуру устрашающей, голос — излишне высоким, а руки — нервными и женственными. Она писала:

«Вытянутое темное непроницаемое лицо, широкий и высокий лоб и женский рот. Кем бы он там ни был, прежде всего он был эстетом… Но несмотря на всю свою кажущуюся женственность, упорства ему занимать не приходилось, натура его держалась на несгибаемом стержне, отлитом из сплава гордости и решимости. У меня сложилось впечатление, что он готов быть на страже и выжидать годами, — чтобы в конечном счете добиться-таки своего… Юмор его казался сардоничным и мрачноватым, вырывавшимся наружу как бы из самых глубоких расщелин этого заповедного для окружающих утеса духовности. Ощущение было такое, что дверь, ведущую в его внутренний мир, человек этот не раскрывал еще никому».

Постижение натуры Мао было нелегкой задачей даже для ближайших соратников. Аура его, по словам Смедли, «обитала сама по себе, окружала его непроницаемой стеной», а личность в целом будила в человеке представление о преданности, но уж никак не симпатию. Необузданность характера сочеталась в нем с безграничным терпением, мечтательность — с почти педантичным вниманием к деталям, несокрушимая воля — с поразительной утонченностью, харизма вожака — со склонностью к личным интригам.

Националисты, назначившие за его голову награду, расправившиеся с его женой и осквернившие могилу его родителей, в начале тридцатых годов видели Мао ведущим политическим лидером Красной армии. Однако, как случалось довольно часто, они ошиблись.

Фактическая власть находилась в руках «группы трех», или «тройки». Бо Гу, двадцатиссмилетний руководитель КПК (его часто называли «товарищем, несущим всю полноту ответственности за Центральный Комитет»), являлся выпускником Университета трудящихся Востока в Москве. С лицом отличника и глазами слегка навыкате, прятавшимися за очками в тонкой черной оправе, он, по выражению одного британского дипломата, напоминал персонаж кукольного спектакля. Своим высоким положением в партийной иерархии Бо Гу был обязан Коминтерну, выдвинувшему его для проведения в Китае линии руководства Советского Союза. Второй по значимости фигурой был Чжоу Эньлай, верховный политкомиссар Красной армии, державший в своих руках за спиной Бо Гу рычаги реальной власти и также облеченный доверием Москвы. Третий из этого ареопага, Отто Браун, высокий худощавый немец в круглых очках, большеносый и с лошадиными зубами, являлся военным советником Коминтерна.

На протяжении предыдущих двенадцати месяцев эта троица вдохновляла и организовывала целый ряд сокрушительных военных неудач коммунистов. Лидер националистического движения Чан Кайши, подчинивший себе большую часть свободной от коммунистического влияния страны, был полон решимости навсегда покончить с теми, в ком он совершенно справедливо видел основную угрозу собственной власти. По периметру контролируемого коммунистами района он с помощью немецких военных советников начал строить хорошо укрепленные линии обороны. Несмотря на удручающе медленные темпы строительства, тиски вокруг коммунистов сжимались, их войска лишились возможности маневра. Петля вокруг Красной армии стягивалась все туже, оказать этому сколь-нибудь эффективное противодействие «тройка» не смогла.

Какого-либо серьезного успеха в этой ситуации вряд ли смог бы добиться и Мао — тем более что за два года до описываемых событий Бо Гу оттеснил его на задний план. Но в то время Мао Цзэдун был очень далек от реальной власти.