Маори

Благовещенский выключил устройство и принял положение готовности, внимая предусмотрительному ученому.

– При первых раскопках, ещё в лихие девяностые, я обнаружил весьма и весьма любопытную находку, если можно это так назвать. Это была коллективная могила, содержание которой резонно отличалось от прочих. Это были остатки тринадцати арабских моряков, что было выяснено в результате изучения одежды, драгоценностей и монет, но главным оказалось письменное подтверждение. Личный дневник одного из членов команды. К несчастью, мне удалось выяснить только дату последней записи. 1271 год…

– Почему вы не придали огласке сенсацию? – искренне поразился Фром.

– Есть такая хорошая поговорка, молодой человек, и она гласит: Qui quaerit, reperit22.

– Это все мои объяснения по вашему вопросу. Я могу лишь намекнуть, что далеко не все исторические и археологические открытия достигают ушей обывателей. Если вы не глупый человек, то поймете меня правильно. Я не хочу неприятностей.

Фром понимающе кивнул и поблагодарил доктора за теплый приём. Уже в дверях, Кайвовский тихо окликнул его:

– Молодой человек, почитайте на досуге 1001 ночь23. Я внукам каждый раз на ночь читаю. Там много интересных рассказов…

*****

Был поздний вечер, когда Фром открыл дверь своей квартиры. Уже с порога атмосфера была более чем многообещающая. Грациозно облокотившись на арку в прихожей, стояла Ангелина.

– Здравствуй, дорогой. А я сегодня случайно в один магазинчик заглянула…

Безупречные ноги покрывали сумасводящие черные кружевные чулки, с широкой резинкой, что выглядело ещё веселее на высоченных каблуках высокоплатформенных туфелек. Прозрачный пеньюар игриво покачивался от дуновений сквозняка, изящно приоткрывая родимое пятнышко на внутренней стороне бедра, с пупка свисала подаренная на Новый год золотая цепочка с пятью бриллиантами, аккуратно устроенная с помощью пирсинга. Длинные жемчужно-черные волосы лишь символично прикрывали хороший второй, даже два с половиной, размер, а на нежной шее красовался идеально дополняющий широкий ошейник из черной кожи с небольшим замочком. Идея запретности подкреплялась наличием наручников, отделанных фиолетовым мехом. Всю квартиру наполнял дурманящий запах индийских благовоний, смешавшись с обезоруживающими духами.

Потеряв значительную часть рассудка, Фром с отвисшей челюстью поймал себя на мысли, что джинсы стали слишком тесными, а мощный поток крови продолжал наполнять не только известное пространство. В висках ритмично застучало, а прерывистое дыхание участилось. Дальнейшее бездействие грозило инсультом, поэтому терять нельзя было ни секунды, но Ангелина уже успела почувствовать власть королевы, властно скомандовав:

– За мной.

Усадив свою жертву на стул с высокой спинкой, она заключила немного дрожащие руки в мягкие браслеты, и, оставаясь сзади, начала медленно расстегивать рубашку пуговицу за пуговицей. Это сопровождалось легкими царапаньями шеи, плеч и груди, которые заметно усилились и стали приносить больше впечатлений в области живота, оставляя за собой огненные следы.

– Я уж точно знаю, как отвлечь тебя от твоей природы, – коварно прошептала она на ухо, умеренно прикусив его. Наконец, джинсовая тюрьма была упразднена, и облегчение, граничащее с преждевременным завершением всей сказки, пронзило всего счастливчика…

*****

– Drinking gin at half past five24…! – громко закричал телефон от входящего вызова в районе шести утра, заставив обессиленных любовников испуганно подскочить с постели. Не разглядев номер, Фром ответил раздраженным голосом:

– Да.

– Рад снова тебя слышать, мой дорогой друг!

Немного подумав, Благовещенский радостно завопил в трубку:

– Артур, дорогой, я тоже рад тебе в этот ранний час!

– Особенно ты будешь рад узнать, что в 11 часов 30 минут по-вашему, из Владивостока в Москву вылетает самолет пассажирским рейсом и среди прочих на борту должен быть и ты…

– А ты каким боком, Арчи?! – буквально захлебнулся от потрясения новостью Фром

– Я уже в Москве и встречу тебя по прилёту. Дальше разберемся. Хорошего полёта!

Ангелина тщетно скрывалась под подушкой, в спасении от угнетающего шума ранним утром.

– Дорогая?

– Это все? Ты уезжаешь? – едва слышно донеслось из недр гусиных перьев. Затем, яростно швырнув ни в чем неповинную подушку в стену напротив, она добавила, – я завтрак приготовлю.

– Да уж… Утро не задалось.