Маракотова бездна

– Речь вот о чём, босс. Тут – бац! – появляется ребёнок. Похоже, что здешний народ не очень-то жалует эту породу, и жрецы тут же решили принести ребёнка в жертву этой ихней образине. Жрец – ать-два – схватил ребёнка и отчалил с ним, но старина Бербрикс дёрнул младенца на себя, а я жреца двинул по уху. Так что теперь вся свора гонится за нами по пятам и…

Договорить Сканлэн не успел: в коридоре раздались крики и топот, наша дверь распахнулась и несколько служителей Храма в жёлтых одеяниях ворвались в комнату. За ними вбежал разъярённый курносый главный жрец. Он дал рукой знак, и слуги бросились к нам, чтобы схватить ребёнка. Однако им пришлось остановиться, когда Сканлэн, положив ребёнка на стол, взял копьё и выставил его навстречу нападавшим. Те достали ножи. Схватив копья, мы с Бербриксом поспешили на помощь Сканлэну. Выглядели мы угрожающе, служители Храма отпрянули и стояли в нерешительности.

– Мистер Хедли, вы, сэр, ведь немного говорите на их наречии! – выкрикнул Сканлэн. – Так скажите им, что нас так просто не возьмёшь. Скажите им, что, мол, большое спасибо, но мы сегодня младенцев не выдаём. И что мы их славно вздуем, коли они сейчас же не очистят ранчо. Вот так, вы просили, так что кушайте теперь на здоровье, желаю вам повеселиться!

Последняя тирада Сканлэна была вызвана тем, что доктор Маракот внезапно вонзил скальпель, которым препарировал животных, в руку одного из служителей, подкравшегося к Сканлэну сзади с ножом. Служитель взвыл и завертелся от страха и боли. Между тем его товарищи, поощряемые жрецом, готовились к атаке. Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы в комнату не вошли Манд и Мона. Манд удивлённо посмотрел на представшую его глазам картину и обратился с вопросами к жрецу. Мона же подошла ко мне, и я по счастливому наитию взял младенца и отдал его ей. Тот сразу же успокоился и довольно заворковал.

Манд нахмурился, и нам стало ясно: он не знает, как быть. Он отослал верховного жреца назад в Храм и начал длинное объяснение, из которого я понял и смог передать моим друзьям лишь часть.

– Вы должны отдать ребёнка, – сказал я Сканлэну.

– Отдать! Ну уж нет, сэр. Ни за что!

– Эта девушка позаботится и о нём, и о его матери.

– Ну, это другой коленкор. Коли мисс Мона берёт дело в свои руки, то я спокоен. Но если этот бродяга-жрец снова…

– Нет-нет, он сейчас не станет вмешиваться. Вопрос будет решён на совете. Всё это как нельзя более серьёзно, потому что со слов Манда я понял, что жрец не превысил своих прав и что таков древний обычай нации. Он говорит, что они не могли бы различать высшую и низшую расы, будь между ними промежуточные звенья. Если подобный ребёнок родился, он должен умереть. Таков закон.

– Всё равно ребёнок не умрёт!

– Надеюсь. Манд обещал сделать в совете всё от него зависящее. Но до совета есть ещё одна-две недели. Так что пока ребёнку ничто не грозит, а там видно будет – мало ли что случится за это время?

Да, как можно было знать наперёд, что случится? И кто, в самом деле, мог вообразить, что произойдёт такое?! Об этом, однако, следующая глава наших приключений.

VII

Я уже говорил, что неподалёку от подземного жилища атлантов, загодя приготовленного для спасения в предстоящей катастрофе, поглотившей их родную землю, лежали руины огромного города, частью которого было когда-то и их убежище. Я описал также, как с прозрачными, наполненными кислородом колпаками на голове мы осматривали данное место. Нельзя передать словами впечатления, которое произвело на нас величественное зрелище – огромные колонны с резными узорами и гигантские здания, молчаливо застывшие в сером свете фосфоресцирующей бездны, где глубинные течения медленно размывают каменные плиты да иногда мелькает тень огромной рыбы, вплывающей в зияющий дверной проём или бесшумно скользящей в разорённых комнатах. Это было любимое место наших прогулок, и в сопровождении Манда мы проводили там по многу часов, рассматривая непривычную архитектуру исчезнувшей цивилизации, которая по развитию техники (но отнюдь не духовной культуры) далеко обогнала нашу. Урок, который мы можем вынести из их взлёта и падения, состоит в том, что самая большая опасность для государства – допустить, чтобы развитие интеллекта обогнало развитие души. Это погубило древнюю цивилизацию Атлантиды и может погубить нас.