Маракотова бездна

Теперь я покину вас. Вы пришли сюда из любопытства, друзья мои. Надеюсь, я его удовлетворил… ха-ха-ха…

Засим он исчез. Да-да, исчез, растаял прямо у нас на глазах. Он чуть отступил от колонны, к которой прислонялся, и его великолепная фигура утратила чёткость очертаний, глаза погасли. Через мгновение он превратился в тёмное клубящееся облачко, которое поплыло вверх в застойной воде ужасного зала.

Мы не стали задерживаться в том жутком месте: оставаться было небезопасно. Снимая с плеча Билла Сканлэна ядовитого пурпурного слизня, я обжёг себе руку ядом. Когда мы шли к выходу, я вновь содрогнулся при виде бесстыдных барельефов, созданных самим дьяволом. Затем мы почти побежали по тёмному коридору, проклиная свою глупость, из-за которой сюда забрались. Мы испытали огромное облегчение, когда наконец выбрались на фосфоресцирующую равнину и снова увидели вокруг себя чистую, прозрачную воду. Через час мы были дома и, сняв шлемы, устроили у себя в комнате совет. Мы с профессором были слишком потрясены, чтобы облечь свои мысли и чувства в слова. Но неукротимому жизнелюбию Сканлэна было всё нипочём.

– Ну и ну! – воскликнул он. – Влипли же мы в историю! Этот парень небось прямо из ада заявился. Со своими картинками и статуями он кого угодно за пояс заткнёт. Надо решить, как нам быть.

Доктор Маракот глубоко задумался. Затем, позвонив в колокольчик, он вызвал приставленного к нам человека в жёлтом и сказал:

– Манд!

Когда явился наш друг, Маракот вручил ему роковое письмо. Меня восхитило самообладание Манда: своим любопытством, которому нет оправдания, мы, спасённые им незнакомцы, поставили под угрозу не только его жизнь, но и жизнь всего его народа; он смертельно побледнел, читая письмо, но в грустных карих глазах его не было упрёка. Он только печально покачал головой.

– Ваал-Сепа! Ваал-Сепа! – воскликнул он и судорожно закрыл лицо руками, как бы заслоняясь от жуткого видения.

В конце концов, охваченный невыразимым горем, он в отчаянии заметался по комнате. Когда он ушёл, чтобы огласить роковое послание остальным атлантам, мы услышали звон огромного колокола, созывавшего всех в Центральный зал.

– Так мы идём? – спросил я.

Доктор Маракот лишь пожал плечами:

– Зачем? Демоническая власть сильнее нас.

– Вы правы! – сказал Сканлэн. – Кролики бессильны перед удавом. Однако разрази меня гром, если мы не должны помочь им! Ведь что получается: мы с вами вызвали дьявола, заварили всю эту кашу, а расхлёбывать что же, придётся им?!

– Что же вы предлагаете? – нетерпеливо спросил я, так как понимал, что за напускным легкомыслием Сканлэна скрываются сила и практичность современного человека, привыкшего всё делать своими руками.

– У меня нет идей, хоть обыщите, – отвечал он. – Но думаю, этот парень не такой уж неуязвимый, как ему кажется. Глядишь, он чуток и поизносился от времени, ведь если верить ему на слово, лет старикашке немерено.

– Может, просто напасть на него?

– Нет, это ничего не даст, – сказал доктор.

Сканлэн подошёл к своему ящику, и когда он повернулся к нам, в руке у него оказался большой шестизарядный револьвер.

– Ну, как насчёт этого? – спросил он. – Подобрал его на месте катастрофы. Думал, пригодится. У меня к нему и дюжина патронов имеется. А что, если проделать столько же дырок в старой мумии? Глядишь, часть магии и улетучится… О боже! Что это… что со мной?

Револьвер выпал у него из руки и ударился об пол, а сам Сканлэн, извиваясь от страшной боли, обхватил запястье. Правую руку ему свела страшная судорога, и когда мы попытались помочь, то почувствовали, что мышцы у него вздулись и стали как древесные корни. От мучительной боли по лицу бедняги катился пот. Наконец, совершенно обессиленный и покорный, он повалился на кровать.

– Всё!.. Я выбываю из игры, – сказал он. – Сдаюсь! Да, спасибо, уже не так больно. Уильям Сканлэн в нокауте. Это мне будет наукой. Против ада с шестизарядником не попрёшь, и пытаться нечего. Признаю своё поражение.

– Да, это вам будет уроком, – сказал Маракот, – и, надо сказать, серьёзным уроком.

– Так что же, положение безнадёжное? – вырвалось у меня.

– А что мы можем сделать, когда он, выходит, знает каждое наше слово, видит каждый наш шаг? Но не стоит отчаиваться, – проговорил Маракот и на несколько минут погрузился в размышления.

– Полагаю, – сказал он наконец, – что вам, Сканлэн, лучше всего оставаться здесь. Полежите и придите в себя. Вы пережили страшное потрясение и не сразу оправитесь.

– Имейте в виду: если что-то надо делать, на меня можете положиться. Хотя ясно, что грубой силой тут ничего не добьёшься, – стойко произнёс наш товарищ. По его искажённому болью лицу и трясущимся рукам было видно, что он превозмогает сильнейшую боль.

– Пока вы ничем не поможете. Во всяком случае, мы поняли, чего нам делать не следует. Любое насилие бесполезно. Стало быть, будем действовать по-другому – на уровне духа. Оставайтесь здесь, Хедли, а я пойду к себе лабораторию и там поразмыслю хорошенько. Глядишь – и придумаю, как нам быть.