Маракотова бездна

– Потом произошло то, что для химика в моём открытии, наверное, интереснее всего. Литий превратился в тонкий сероватый порошок, который так и оставался без изменений, сколько я ни подвергал его действию тока. Этот порошок – основа всех основ, это первоэлемент, иначе говоря, та субстанция, существование которой недавно теоретически доказал один известный химик и которую он назвал «протил». Я открыл великий закон видоизменения металлов под действием электричества, и я первый, кто получил протил. Поэтому, Роберт, если все мои начинания в других направлениях не дадут больших плодов, моё имя по крайней мере останется в истории химии.

Вот, в сущности, и всё. Знакомый ювелир вернул мне самородок, подтвердив все мои предположения относительно его природы и качеств. Я вскоре разработал приёмы, упрощавшие процесс, главным образом научился регулировать ток и добиваться более значительных результатов. Добыв таким образом некоторое количество золота, я продал его за сумму, позволившую мне закупить материалы лучшего качества и более мощные батареи. Я расширил свои опыты и наконец построил этот дом и оборудовал лабораторию так, чтобы продолжать работу в ещё значительно большем масштабе. Повторяю, я смело могу сказать, что размер моих доходов ограничен лишь моими желаниями.

– Невероятно! – От волнения у Роберта пересохло во рту. – Просто как сказка. Но, храня эту тайну, вы, наверное, испытывали сильное искушение поделиться ею с другими?

– Да, я думал над этим. Я очень серьёзно всё обдумал. Одно было очевидно: если я опубликую своё открытие, драгоценные металлы немедленно утратят свою ценность. На место золота станет что-нибудь другое – янтарь, например, или слоновая кость. А золото будет цениться дешевле меди, потому что оно тяжелее меди и в то же время не такое твёрдое. И никто от такой перемены не выиграет. Если же я сохраню свой секрет и буду пользоваться им мудро, я смогу оказать человечеству величайшую услугу. Вот главные причины и, надеюсь, не бесчестные, которые заставили меня дать себе обет молчания. Я нарушил его сегодня впервые.

– Я не выдам вашу тайну, – заверил его Роберт. – Клянусь, я никому не скажу ни слова, пока вы сами не снимете с меня зарок.

– Если бы я не знал, что могу довериться вам, я бы не открыл свой секрет. Но теория, милый Роберт, унылая вещь, практика бесконечно более интересна. Я уделил достаточно внимания первой. Если вы пройдёте со мной в лабораторию, я дам вам представление и о второй.

Глава одиннадцатая Демонстрация опыта

Рафлз Хоу прошёл вперёд и, выйдя из дома, пересёк усыпанную гравием дорожку и открыл ведущую в лабораторию дверь, ту самую, через которую, как подглядели Роберт с отцом, проносили свёртки, выгруженные из фургона. Но когда Роберт очутился за этой дверью, оказалось, что это ещё не лаборатория, а просторная пустая передняя; вдоль стен её громоздились штабелями те свёртки, которые вызывали у него такое любопытство, а у отца – всякие домыслы. Таинственность, окружавшая тогда эти свёртки, теперь, однако, исчезла, потому что, хотя некоторые из них всё ещё оставались в холщовой упаковке, остальные были развёрнуты и оказались большими брусками свинца.

– Вот моё сырьё, – бросил на ходу Рафлз Хоу, кивнув на бруски. – Каждую субботу мне присылают их полный фургон, этого хватает на неделю, но, когда мы с Лаурой поженимся, придётся работать вдвое: к тому времени мы уже начнём осуществлять наши великие проекты. Очень важно качество свинца: всякая посторонняя примесь, естественно, сказывается и на качестве золота.

В конце коридора находилась тяжёлая железная дверь. Хоу отпер её – в пяти футах за ней оказалась такая же вторая.

– На ночь пол здесь повсюду раздвинут, – заметил он. – Не сомневаюсь, что прислуга в доме много судачит по поводу этой опечатанной комнаты, поэтому я вынужден остерегаться какого-нибудь любознательного конюха или слишком предприимчивого дворецкого.

Третья дверь привела их в лабораторию – высокую пустую комнату с выбеленными стенами и стеклянным потолком. В одном углу стоял мощный горн с котлом, в щели по краям его закрытой дверцы вырывался свет ослепительного красного пламени, глухой рёв огня разносился по всей лаборатории. У другой стены стояли один над другим ряды батарей, а ещё выше – аккумуляторы. У Роберта загорелись глаза, когда он увидел всевозможные механизмы, сложные сети проводов, штативы, колбы, бутыли монетного стекла, мензурки, горелки Бунзена, фарфоровые изоляторы и всевозможный хлам, обычный для химической и физической лаборатории.

– Пройдём сюда, – сказал Рафлз Хоу, пробираясь через груды металла, кокса, упаковочных ящиков и оплетённых бутылей с разными кислотами. – Вы первый, не считая меня самого, кто проник в эту комнату после того, как отсюда ушли строители. Слуги вносят свинец в первое помещение и оставляют его там. Горн очищается и разжигается снаружи. У меня для этого нанят человек. Теперь взгляните вот сюда.