Маракотова бездна

Когда гидрологи и гидробиологи закончат свои работы, вахтенный штурман звонит по телеграфу в машину: «Малый вперед». Из трубы валит дым, и «Стратфорд» начинает медленно подвигаться.

Теперь на палубе – работа зоологов: мощная лебедка на носу корабля начинает работать, выпуская клубы пара, двадцатитонный кран поворачивается, и громадный салазочный трал Петерсена на стальном тросе уходит на дно. Винты медленно вращаются, и «Стратфорд» ползет черепашьим ходом. Боцман внимательно смотрит на циферблат динамометра (измеритель нагрузки), стрелка которого неуклонно ползет – трал набирает добычу. Лебедка опять грохочет, бесконечно долго наматывая трос на громадный барабан.

Но вот вода мутится, и отягченный трал показывается у борта. Кран опять поворачивают, «мотня» (мешок трала) развязывается над особым ящиком со многими сетчатыми доньями – и глубоководная фауна и флора наполняют ящик до краев. Вахтенный матрос осторожно промывает из брандсбойта содержимое ящика, а профессор Маракот с помощником раскладывают его по банкам.

И так – через каждые 6 часов…

Когда Земля вскрикнула

Я смутно припоминаю, что мой друг Эдвард Мэлон, сотрудник «Газеты», когда-то говорил мне о профессоре Челленджере, вместе с которым он пережил несколько замечательных приключений. Однако я настолько был занят делами, и моя фирма была настолько перегружена заказами, что я очень мало знаю о том, что творится на свете вне моих узкоспециальных интересов. Единственное, что удержалось у меня в памяти, это то, что Челленджер представлялся мне каким-то сумасбродом, обладавшим неистовым и нетерпимым характером.

Поэтому я был очень удивлен, получив от него деловое письмо следующего содержания:

14-бис, Энмор-Гарденс Кенсингтон

Сэр,

у меня появилась надобность воспользоваться услугами специалиста по артезианскому бурению. Не буду скрывать от вас, что мое мнение о специалистах вообще невысокое, и обычно я убеждался, что человек с хорошо развитыми мозгами, как я, например, может шире и глубже вникать в дело, чем другой, избравший узкую специальность (что, увы, очень часто называется профессией) и потому имеющий весьма ограниченный кругозор. Тем не менее, я склонен попытаться иметь с вами дело. При просмотре списка авторитетных специалистов по артезианскому бурению, некоторая странность – я чуть не написал «нелепость» – в вашем имени привлекла мое внимание и, по наведенным справкам, обнаружилось, что мой молодой друг, мистер Эдвард Мэлон, знаком с вами.