Маракотова бездна

Они приводили в действие гидравлические аккумуляторы[35], нагнетавшие воздух под давлением до 1400 фунтов[36] на квадратный дюйм, передававшийся в шахту по трехдюймовым трубам и приводивший в движение четыре сверла с алмазными наконечниками типа Брандта.

К турбинному зданию прилегала электрическая станция, дававшая ток для огромных осветительных установок. Тут же находилась дополнительная турбина в 200 лошадиных сил, приводившая в движение десятифутовый вентилятор, нагнетавший воздух по двенадцатидюймовым трубам на самое дно шахты.

Демонстрация всех этих чудес сопровождалась техническими пояснениями гордых своими результатами инженеров, донимавших меня техническими терминами, что я, в свою очередь, делаю по отношению к читателю. К счастью, вскоре объяснения были прерваны. Я услышал шум колес и увидел, что мой трехтонный лейланд, подпрыгивая и покачиваясь, катит по траве, нагруженный сверлами и разборными частями труб. На грузовике восседал десятник Питерс и, рядом с шофером, рабочий мрачного вида. Оба тотчас же соскочили и принялись разгружать машину, а мы с главным инженером и Мэлоном направились к шахте.

Это было гораздо более удивительное место, чем я себе представлял. Массы земли – тысячи тонн, вынутые из шахты, – были нагромождены в форме гигантской подковы и образовали весьма солидный холм. Внутри этой подковы, состоящей из мела, глины, угля и гранита, поднимался остов из крепких железных балок и колес, откуда исходило управление насосами и лифтами. Они были соединены с кирпичным зданием силовой станции, замыкавшей концы подковы. Под железным остовом чернела открытая пасть шахты – огромный зияющий колодец футов 30–40 в диаметре, выложенный внутри кирпичом и цементом.

Нагнувшись над краем колодца, я заглянул в ужасающую бездну, которая, как мне говорили, имела около восьми миль в глубину, и у меня закружилась голова при одной мысли о том, что она в себе таит. Солнечный свет по диагонали проникал в отверстие, и я мог различить всего какую-нибудь сотню ярдов стены из грязного мела, тут и там в слабых местах укрепленного кирпичной кладкой и цементом.

– И вот, смотря вниз, я увидел далеко-далеко, в беспросветной глубине, легкий лучик света, мельчайшую световую точку, но немигающую и ясную в этой черной бездне.

– Что это за свет? – спросил я.

Мэлон склонился над парапетом рядом со мной.

– Это поднимается один из лифтов. Не правда ли, чудесное зрелище? Он от нас на расстоянии мили или того больше, а этот слабый свет – мощный дуговой фонарь. Лифт поднимается быстро и будет здесь через несколько минут.

И верно, световая точка все росла и росла, пока не заполнила колодец серебристым сиянием, и я должен был отвернуться от невыносимо сильного ослепительного блеска. А через мгновение клетка лифта остановилась наверху, среди железных переплетов, четверо людей вышли из нее и направились к выходу.

– Почти все сейчас находятся внизу, – сказал Мэлон. – Это не шутка – проработать два часа на такой глубине. Ну, кое-что из ваших инструментов готово к работе. Самое лучшее, по-моему, что нам следовало бы предпринять, это спуститься вниз. Там вы будете иметь возможность сами оценить положение.

* * *

У машинного отделения была небольшая пристройка, куда Мэлон и провел меня. Здесь по стенам висело множество мешковатых костюмов типа производственной одежды из легкого материала. По примеру Мэлона я разделся донага и напялил один из этих костюмов, а на ноги надел туфли на резиновой подошве. Мэлон был готов раньше меня и первым вышел из пристройки. Через мгновение я услышал такой шум, словно десяток псов сцепились в смертельной схватке; я бросился во двор и увидел, что мой друг катается по земле, обхватив руками рабочего, который помогал разгружать привезенные мной артезианские трубы. Мэлон старался что-то вырвать у него, а тот судорожно цеплялся за этот предмет. Но Мэлон оказался сильнее рабочего. Он вырвал у него вещь, из-за которой шла борьба, и до тех пор топтал ее ногами, пока она не превратилась в кучку обломков. Только тут я различил бренные остатки фотоаппарата. Мой мрачный рабочий поднимался, отряхивая пыль.

– Черт вас дери, Тэд Мэлон! – сказал он. – Это был совсем новенький аппарат и стоил десять фунтов.

– Ничего не поделаешь, Рой. Я видел, как вы сделали снимок, и мне оставалось только броситься на вас.

– Каким образом вы превратились в моего рабочего? – с негодованием спросил я.

Репортер лукаво подмигнул и ухмыльнулся:

– Всегда найдутся разные пути-дорожки! Не вините вашего десятника, он тут ни при чем. Я обменялся платьем с его помощником и таким образом попал сюда.

– И можете уйти отсюда тем же путем, – заявил Мэлон. – Спорить нечего, Рой. Будь здесь Челленджер, он без дальнейших разговоров спустил бы на вас собак. Я сам бывал в вашем положении и поэтому обращаюсь с вами по-человечески, но здесь я превращаюсь в цепную собаку и должен не только лаять, но и кусаться. Ну, довольно! Проваливайте.

Двое улыбающихся рабочих вывели строптивого посетителя за пределы запретной зоны.